Седой рефлекторно, наработанным за годы движением, щелкнул
тумблером своего мощного фонаря, закрепленного на плечевой лямке.
Узкий, яркий луч выхватил из внезапно сгустившегося мрака
растерянное, на мгновение утратившее свою обычную твердость лицо
Ирины Петровны и скрюченную фигуру Матвеича, отчаянно, почти в
истерике, лупившего обоими кулаками по мертвой панели управления
преобразователем.
«Вот тебе и «припарка», старик,» – глухо, без всякого сарказма,
сказал Седой, подходя ближе. Его голос был как всегда спокоен, но в
груди неприятно екнуло и похолодело. Он знал, что это значит. Это
не просто временное отключение из-за перегрузки. Это нечто гораздо
худшее. Это начало конца.
«Фонари! Зажигайте фонари, лучины, свечи, все, что есть!» –
раздался зычный, мгновенно вернувший себе твердость голос Ирины
Петровны, перекрывая нараставшую панику на платформе. Она уже взяла
себя в руки. «Без паники! Охране – усилить посты! Матвеич, что там?
Говори!»
«Все, Ириш… Похоже, на этот раз точно все,» – старик обреченно
опустил руки, его плечи поникли. Голос его был полон безнадежности.
«Главный регулирующий клапан геотермального контура полетел.
Застопорило намертво. Или трещина в активной зоне теплообменника…
Тут без капитального ремонта и оригинальных заводских запчастей…
Довоенных запчастей… Мы его потеряли.» Его голос сорвался на
старческий всхлип.
Седой молча направил луч фонаря на массивный, покрытый сложной
системой труб и датчиков корпус преобразователя. Тот был абсолютно
холодным на ощупь. Обычно от него исходил ощутимый жар, способный
согреть весь этот довольно просторный технический закуток. Теперь
же от него веяло могильным, пронизывающим холодом, таким же, какой
царил в дальних, заброшенных и необитаемых туннелях. Символ их
угасающей жизни.
Он медленно обернулся к Ирине Петровне. Ее лицо в неровном,
дрожащем свете его фонаря казалось высеченным из серого гранита, из
того же камня, которым были облицованы стены их станции. Она
смотрела на затихший, мертвый генератор так, словно провожала в
последний путь самого близкого и дорогого человека.
«Сколько у нас времени, Матвеич? На станционных аккумуляторах
аварийного освещения?» – спросила она на удивление тихо, но в этой
тишине звенел металл, и все вокруг невольно замерли.
«Часов шесть, Ирин Пална, от силы. Если экономить. Потом –
только то, что у людей на руках. Фонари на батарейках, самодельные
свечи из жира мутантов…»