Молодой — лет тридцати — мужчина в
рясе как раз возился на церковном крыльце — что-то подкрашивал.
— Отец Николай? Здравствуйте.
— И вам не хворать, сын мой, — лицо
священника, обрамленное рыжеватой бородою, оказалось вполне
симпатичным, серые глаза смотрели доброжелательно и прямо. — Вы же
доктор? Слышал про вас… А я здесь недавно… с фронта…
Тут только Иван Палыч заметил, что
правая рука священника как-то плоховато двигается. Верно, ранен.
Списали.
Как бы начать разговор о
травнице?
— Это ваши журналы у кузнеца
Никодима?
— А, про фотографии! — улыбнулся
батюшка. — Мои. Грешен, балуюсь. А на войне вот, пригодилось. Тоже
пришлось снимать… Даже, не поверите, с аэроплана! Господи, что же
я… Вы ведь в храм Божий! Пожалуйста, проходите. Желаете свечку
поставить?
— Обязательно! Один вопрос… Не знаете
такую бабушку Матрену?
— Матрену-травницу? Конечно, знаю, —
кивнув, священник потеребил бороду. — Своеобразная женщина, правду
сказать. Но, в душе у нее — Христос! Не как у иных… Так у вас к ней
какое-то дело?
Доктор честно рассказал обо всем. О
тифе, о возможности заражения, о «святой водице»…
Отец Николай выслушал все на полном
серьезе:
— Понял вас, Иван Павлович.
Обязательно поговорю. Сегодня же. И не только с Матреной.
Конечно же, Артем зашел в церковь.
Помолился, уж как умел, поставил свечки. Благостно все вышло,
красиво. Даже дьячок, и тот нынче оказался трезвым. Верно, под
влиянием батюшки.
Выйдя из церкви, доктор прошел мимо
кладбища и тут, на узенькой заснеженной тропке, повстречал
неприветливую старуху в старом овчинном полушубке и в волчьей шапке
— треухе.
Не про нее ли предупреждала Глафира?
Как ее… Марфа, ведьма… Так видел ее уже… Говорят, она и в больничку
раньше травы носила. Раньше…
— Проходите, бабушка, — вежливо
посторонился Иван Палыч.
Старуха неожиданно остановилась,
ожгла доктора злым ненавидящим взглядом.
— Ты-ы-ы! — крючковатый палец
устремился прямо в лицо.
Тонкие губы искривились, полетели
брызги слюны:
— Ты не наш, не наш… не Иван Палыч!
Демон ты! Демон! Я вижу… Демон!
Зарное к вечеру укуталось в морозный
туман, и больница казалась островком в море теней.
Иван Палыч, вернувшись из церкви,
сидел в смотровой и задумчиво вертел в пальцах конверт с сургучной
печатью. Письмо пришло из города, от того самого эксперта —
Везенцева, коллеги Гробовского. Старичок на удивление быстро
ответил ему и, кажется, отправил ответ с тем же почтальоном.