— Здесь и встретим Мунстер. С эйритовыми болтами и доблестью в
сердце.
Я кивнул, глядя, как первые снежинки за окном тают на тёплых
стёклах. Огрызок Лейнстера стал частью Эйре не из-за мудрости
законов, а из страха перед мечами врагов. Но, возможно, именно так
и рождаются государства — из крови, страха и хрупкой надежды на то,
что завтра будет светлее, чем вчера.
***
Дождь стучал по деревянным ставням зала совета, словно торопил
время. Я стоял у карты, расстеленной на дубовом столе, и
чувствовал, как старые шрамы на плече ноют в такт мыслям. Передо
мной — контур протяжённых границ Мунстера, отмеченный углём.
— Три месяца, — пробормотал я, впиваясь взглядом в перевал
Слив-Блум. — Весной они ударят здесь. Или здесь. Или везде
сразу.
Руарк вошёл, сбрасывая мокрый плащ на каменный пол. Его
кольчуга, отполированная до зеркального блеска, отражала трепещущий
свет факелов. За ним толпой ввалились командиры — десяток мужчин в
потёртых кожаных доспехах с нашитыми на груди дубовыми нашивками.
Тысячники. Полутысячники. Те, кто прошёл путь от новика до
стратега, научившись читать не только буквы, но и поля
сражений.
— Садитесь, — кивнул я, указывая на скамьи. — Пока не началась
весенняя распутица, нам нужно превратить за эти три месяца поле боя
в ловушку для Мунстера.
На столе уже лежали листы нашей бумаги с расчётами: запасы
зерна, число болтов для арбалетов, списки кузнецов, способных
чинить эйритовые наконечники. Кайртир, полутысячник с лицом,
изрубленным в битве при Каррикфергусе, ткнул пальцем в символ
кузницы:
— Эйрита хватит на десять тысяч болтов. Но если битва
затянется...
— Тогда будем стрелять камнями, — огрызнулся Дубтан, бывший
когда то пастухом, чьи арбалетчики славились точностью на дистанции
в двести шагов. — Или ковать наконечники из костей их же
павших.
Смех прокатился по залу, но быстро стих. Все понимали: без
эйрита наши «Клыки» — всего лишь палки с тетивой. Я развернул
карту, показывая узкие тропы через торфяные болота к западу от
Шаннона:
— Их рыцари в тяжёлых латах. Наши разведчики видели, как они
увязают по колено в грязи. Но весной болота станут смертельной
ловушкой и для нас.
— Значит, заманим их туда, — произнесла Эйлис, единственная
женщина среди тысячников, её ещё прозвали дева битвы. Её отряд
разведчиков-«сов» умел бесшумно резать глотки и поджигать запасы
сена. — Пусть гордые всадники Мунстера узнают, как пахнет гнилью их
собственная броня.