А вот убийства – часто. Больших драк – не счесть. Деревня-то
придорожная, одних постоялых дворов целых четыре и пятый уже
строится. Шесть харчевен. В каждом заведении вино и эль не
переводятся. Пей вволю – коли денежная мошна не пуста. А чем больше
пьешь, тем большим задирой становишься, вспыхнуть можешь от
малейшего пустяка, на словесный упрек ответишь ударом кулака или
выхваченным из-за голенища ножом. Потому стражники покоя вечерами
не знали. И почти всегда успевали задавить драку в зародыше, не
допустив ее разрастания в кровавую битву, когда о пьяные лихие
головы разбиваются бутылки, лавки и прочая утварь трактирная. Утром
же проспавшиеся зачинщики обнаруживали себя прикованными к большому
круглому камню на обочине дороги недалеко от околицы Луноры. В
камень вделаны толстые железные кольца, к ним хмельных удальцов и
приковывали. Там они и отсыпались на ночном холодке – а он знатно
хмель из дурных голов выгоняет. По пробуждении отпускались, уплатив
немалую деньгу за учиненный беспорядок и доставленные стражам
хлопоты. Платили с благодарностью – понимали забияки поостывшие,
что, быть может, об большой беды местные блюстители порядка их
уберегли. Никому не хотелось становиться убийцей по пьяному
делу.
В общем – Лавр свое дело знал отменно. У такого не
забалуешь.
Он и сейчас был полностью спокоен, сидя за столом под
придорожным навесом и задумчиво поглядывая на стоящую поодаль
сильгу, осматривающую свою рыжую верховую кобылу.
– Кончить надо голубчика, – развел руками Лавр. – Чего тянуть?
Хотел его отправить в Элибур, чтобы прямо в твои руки и попал
поганец. А тут ты и сам в гости явился. Так что уж извини – обед мы
тебе чуток подпортим.
– Не в этом дело, – ответил я. – Судил его кто?
– Проезжий высокородный. Он как раз ужинал, когда мы Феникла
повязали. А сегодня утром задержался он на часок, выслушал все как
есть и вынес решение. Приговорил не раздумывая. Как по мне – все
верно он решил. Таких сразу давить надо.
Я молча кивнул и протянул руку. Лавр вытащил из-под локтя
толстый лист серой бумаги и протянул его мне. Вердикт. Бегло
пробежав текст глазами и внимательнейшим образом изучив восковой
оттиск печатки от перстня и витиеватую подпись, я кивнул еще раз.
Все верно. Все по всем правилам.
По-военному четким и лаконичным почерком удостоверено, что
проживающий в деревне Лунора горшечник Феникл был уличен, а затем
чистосердечно и полностью признал свою вину в том, что лишил жизни
больше десятка ни в чем неповинных людей. Засим приговорен к
смертной казни посредством усекновения головы. Столь милостивая
смерть дарована по причине того, что суд сомневается в полной
душевной здравости Феникла горшечника из деревни Лунора.