Попался Феникл случайно. Один из его друзей в тот вечер захватил
с собой малолетнего сына. Тот забрался под стол и все вечерние часы
просидел там, играя с грубо выструганными деревянными фигурками
коней и воинов. Когда началась драка, малек остался там же. И вот
он-то и увидел, как дядька Феникл сначала отбил от
подобранной с пола бутылки донышко, а затем вонзил стеклянные зубья
в затылок упавшему на пол дяде извозчику, держащемуся за
окровавленное лицо.
Позже рассказал об увиденном отцу. А у того брат в стражниках.
Так дошло до Лавра. А тот прекрасно помнил, что в минувший вечер не
обошлось без смертоубийства. И убийцу не нашли – а как найти? В
трактирном зале, почитай, под сотню народу сошлось в драке лихой.
Переломанные руки и ноги, выбитые челюсти, зияющие проломы в зубных
рядах, вырванные клочья волос и свернутые носы. Половина из
драчунов вовсе ничего не помнит. В подобных случаях всем
назначается денежная вира. Собранные немалые деньги складываются в
особый крепкий мешок, что отправляется к родственникам убиенного. А
что делать? Не всех же драчунов казнить? Те же всем скопом
отправляются в храм – возможный страшный грех замаливать.
А тут, на тебе, подробность какая мерзкая и страшная – дядя
Феникл бутылкой разбитой ударил. Подбежал аки зверь лютый на
четвереньках и ударил без раздумий. Глаза сверкают, рот в слюнявой
ухмылке кривится… мальчонка ведь живо все описал и показал в лицах.
Очень уж был он потрясен увиденным…
Феникла взяли тотчас. Начали спрашивать, да, само собой, без
нескольких тычков и пощечин дело не обошлось. Взялись за него
круто. Тот молчал. Пришлось надавить сильнее… и вот тогда-то
горшечник и начал говорить. Все думали, он кого-то из мести порешил
– застарелая обида или еще что. А оказалось, что он стольких
подобным образом на тот свет отправил, что и сосчитать уж не может.
Но больше десятка точно… ведь не меньше трех-четырех раз в год он
вот так вот душу свою гнилую тешил…
– Тьма… – покачал я пораженно головой, выслушав рассказ
Лавра.
– Кромешная! – подтвердил тот. – А ведь я каждый день с ним за
руку здоровался. Вся посуда в доме моем из-под его рук вышла –
горшечник ведь знатный он! Жена как узнала – все разбила. В овраг
отнесла и о камни, о камни! В осколки мелкие. Все до последней
миски. Сегодня из корыта деревянного есть станем.