Я подтолкнул дверь чуть шире, и она с тяжёлым вздохом распахнулась
внутрь. За ней тянулся узкий, низкий коридор, уходящий во мрак. Мы
сделали первый шаг внутрь. И первое, что почувствовал — воздух
изменился.
Он был плотным, как кисель, тёплым и тяжёлым. Казалось, что он
не столько заполнял лёгкие, сколько обволакивал изнутри. Пахло
горелой древесиной, сырой землёй и... чем-то горьким и приторным
одновременно, как запах увядших цветов на кладбище. Коридор вывел
нас в огромное помещение.
Оно было куда больше холла, из которого мы только что вышли.
Куполообразный зал, выдолбленный в камне, уходил вверх метров на
двадцать, а может, и больше. Света почти не было — только редкие
мерцающие факелы в металлических держателях, едва рассеивающие
густую тьму.
И в этой тьме — я увидел их. Фигуры. Десятки фигур. Они стояли
по кругу, как чёрные силуэты на фоне еле светящегося камня. Тени,
отдалённо напоминающие людей, но слишком вытянутые, слишком кривые.
Их тела казались зыбкими, как дым в затхлом воздухе. Они медленно
покачивались из стороны в сторону, будто следуя неведомому ритму. Я
замер. Никак прижался к моей ноге, шерсть на его загривке встала
дыбом.
И тут они заметили нас. Одновременно. Как по команде, все фигуры
повернули ко мне свои лики — если это вообще были лица. В местах,
где должны были быть глаза, вспыхнули красные точки. Яркие, злые,
полные такой ненависти, что у меня перехватило дыхание. Они начали
двигаться. Медленно и беззвучно, словно не шли, а скользили по
камню. Круг начал сжиматься.
— Назад, — прохрипел я и шагнул назад. Но за спиной больше не
было прохода. Я нащупал только гладкую холодную стену. Там, где ещё
мгновение назад была дверь, теперь была сплошная серая поверхность.
Без выхода. Тени приближались.
Никак шагнул вперёд. Я увидел, как его шерсть поднялась дыбом, и
не от страха, а от ярости. Его спина выгнулась дугой, хвост встал
торчком. Из пасти вырвалось низкое, утробное рычание, настолько
густое и плотное, что оно будто физически давило на грудную клетку.
И тогда я ещё заметил: Никак начал светиться. Едва различимое
голубоватое свечение окутало его шерсть, словно лёгкое пламя без
тепла. Его тень на каменном полу разрослась, стала шире, массивнее.
И сам он начал расти. На глазах.
Шерсть словно вспыхивала электрическими разрядами, мышцы
наливались силой. За пару секунд мой небольшой пёс стал размером с
крупного добермана — а затем продолжил увеличиваться. Я вжался в
стену, ошарашенно наблюдая, как мой верный спутник превращается в
нечто большее, чем обычная собака. Тени уже были совсем близко. Их
лица — или то, что их заменяло — исказились. Красные глаза
разгорелись ярче, тени начали дрожать, словно их охватил страх.
Никак поднял голову к потолку.