— Ого, — протянул Хольд, — Хорошо же
инспекторы работали тогда.
Геалах незаметно шикнул на него, но
Хольд и сам понял, что сказал лишнее.
— Такое случается сегодня, и тогда
все было точно так же. Иногда Гнилец оказывается слишком проворен.
Гниль всегда непредсказуема. Он сбежал, и больше его не видели. Но
я рассказывал про девушку. Она не имела для нас значения, и мы
забыли про нее. Тогда еще за укрывательство Гнильца не полагалось
деклассирование, поэтому ее оставили в покое. Да и что от нее
толку… Только однажды, через полгода, пришла мне заявка. Уже на
нее.
Лицо Геалаха напряглось. Может быть,
он слышал эту историю, уже давно она была частью учебной
дисциплины, но это было, когда сам Геалах вряд ли был
инспектором.
Или Гэйн просто догадался.
Маан заставил себя говорить спокойно,
прежним тоном:
— Кто-то из ее подруг заметил, что
она в последнее время выглядит очень странно. Постоянно уставшая,
какая-то обессилевшая, опустошенная. Точно от долгой болезни.
Конечно, если твой парень оказывается Гнильцом, еще и не так будешь
выглядеть, но это началось, как я уже сказал, месяцев через шесть
после того случая. Мы навели справки, расспросили соседей,
знакомых, родственников, все подтвердилось — она сильно изменилась.
Некоторые отмечали приступы внезапного страха, утомленность,
рассеянность и прочее.
— Симптомы, — без выражения сказал
Месчината со своего места. Маан посмотрел на его пустое лицо, почти
скрытое слоями табачного дыма, замолчал на несколько секунд, заново
подбирая слова.
— Да мы почти сразу все поняли. Здесь
дурак только не поймет. К тому же тогда, двадцать лет назад, даже у
Контроля были весьма смутные представления о том, как передается
Гниль. Тогда еще верили, что Гниль может передаться от одного
человека другому при сколько-нибудь длительном контакте.
— Но целых полгода!..
— Не исключали, что это мог быть
инкубационный период. В любом случае мы обязаны были действовать. И
Мунн послал меня. Тогда у меня был превосходный нюх, не то, что
сейчас, — Маан улыбнулся, но никто не ответил ему на эту улыбку, —
Я понимал, чем все это закончится. Да мне и не надо было ничего
делать, только прийти, подтвердить наличие следа Гнили и все.
Дальше сработают остальные.
Продолжать было тяжело. Слова обрели
плотность, застряли в горле слипшимся отвратительным комом.