Точно всегда был скрыт за прозрачным
пуленепробиваемым стеклом.
«Хороший парень, — сказал Маан о нем
как-то Мунну, — Нервы как стальной трос. Но ведь холодный, как
ледяная статуя. У него превосходная результативность, может быть,
даже лучшая в отделе, но с ним тяжело работать».
«Ты сам его выбрал», — ответил тогда
ему Мунн, и был прав.
Думая о нечеловеческой
хладнокровности Месчината, Маан всегда вспоминал один случай,
которому сам стал свидетелем.
Контроль тогда перетряхивал огромный
подземный комплекс, кажется, какой-то старый завод, в недрах
которого уютно устроилось большое «гнездо».
Операция была масштабная, Мунн
привлек сразу несколько отделов, не считая четырех или пяти отрядов
Кулаков.
У этого комплекса, имевшую огромную
протяженность, было множество выходов, связывающих его с
поверхностью.
Отдел Маана должен был перекрыть один
из них и блокировать любую возможность Гнильцов выбраться наружу. В
том, что они захотят выскользнуть за оцепление, когда внутри станет
по-настоящему жарко, никто не сомневался.
При планировании Мунн не учел лишь
одной детали. А может, учел, но не посчитал ее по-настоящему
важной.
Помимо Гнильцов, под землей были и
другие жители. Деклассированные: бездомные, лишенные социального
класса. Комплекс приютил их так же, как и Гнильцов, огромная
площадь позволяла сосуществовать бок о бок любым существам,
отверженным городом.
Грязные, ослепленные «римскими
свечами» Кулаков, напуганные, сбитые с толку — они повалили наружу,
наступая друг на друга, завывая от ужаса, выкрикивая проклятия и
ругательства.
Маан расположил своих людей цепью, с
интервалом шагов в десять.
У него был приказ Мунна — ни в коем
случае не выпускать ни одной живой души на поверхность. Все Гнильцы
должны быть выявлены и задержаны или нейтрализованы.
И в этой мутной волне, состоящей из
человеческих тел, Маан отчетливо распознал запах Гнили. Не самый
запущенный случай, при лучшем раскладе «двойка», а то и обычная
«единица».
Такие не представляют серьезной
опасности, но и выпускать их недопустимо.
«Выход заблокирован!» — рявкнул тогда
Маан, и от его крика на мгновение замерли, подались назад — как
волна, встретившая сопротивление каменного мола.
Но, почти тотчас, страх заставил ее
вновь качнуться вперед.
Здесь уже не было отдельных людей,
все смешалось в один огромный ком серой массы, подчиненной лишь
единому стремлению — выбраться, спастись из подземной ловушки, где
раздавалась стрельба, крики и чьи-то полные боли и ненависти
возгласы.