«Слишком поздно, – понял Маан, –
минуту назад это еще могло бы помочь, но не сейчас».
Передние ряды уже утратили всякое
желание пересекать невидимую черту, но сзади на них напирали, и
людей в тесном пространстве становилось все больше. Вереща и глухо
постанывая, из-под земли показывались все новые покалеченные и
создавали новый напор.
Обезображенные, оглушенные,
напуганные, они рвались в сторону единственного выхода, с трудом
осознавая происходящее. Слепая человеческая эмоция, слепленная из
десятков, а может, уже и сотен отдельных комков.
Ей нечего было противопоставить, и
Маан чувствовал это, нащупывая свободной рукой запасной
магазин.
Встреть этот человеческий поток
яростью — он ответит тебе тем же. Огонь нельзя потушить огнем.
Хлестни по скопищу свинцовая плеть – оно лишь обезумеет, озвереет.
И тогда все закончится очень быстро — пожалуй, быстрее, чем он
успеет расстрелять все патроны.
«Сейчас», — подумал Маан, ощутив
очередное движение. Критическая точка».
И он угадал — масса двинулась
вперед.
А потом он услышал выстрелы. Стреляли
из штатного оружия, но не это удивило Маана. Выстрелы раздавались
друг за другом с одинаковым интервалом. Блим! Блим! Блим!
Звуки были подобны чьей-то тренировке
в тире. Кто-то размеренно, в одном темпе опустошал магазин, и этот
жутковатый ритм наполнял все происходящее какой-то иррациональной
нереальностью.
Блим. Блим. Блим.
Ровный перестук, механический и
равномерный.
Это стрелял Месчината. Иногда после
его выстрела кто-то падал. Иногда нет. Инспектор просто вел рукой
вдоль рядов, спокойно и собранно, как и все, что он нередко делал —
и из этой руки вырывались неяркие оранжевые лепестки.
Какое-то мгновение казалось, что
биомасса пересилит себя, дернется еще раз — и хлынет вперед
сокрушающим потоком, размазывая по дорожному покрытию кровь,
оставляя за собой красные и сизые потеки.
Возможно, так и было бы, отступи
Месчината хоть на шаг. Но он оставался на месте и продолжал свое
страшное упражнение с четкостью метронома.
Не кровь испугала этих людей, не
выстрелы — под землей они к тому моменту трещали, не переставая —
ее ненависть и страх разбились об эту новую для них преграду,
состоящую из безразличия.
Месчината расстреливал методично, без
всяких эмоций, и даже без интереса. Он просто производил рутинную
и, пожалуй, немного скучную процедуру.