— На что жалуется?
— Да уйти всё хочет. Говорит, деревня заглохла совсем. Боярин-то
прежний, что Уваровкой владел, помер давно, а новый носу не кажет.
Избы гниют, скотина дохнет. Как зима — так думают, переживут аль
нет.
— Ну вот и славно, — кивнул я, принимая решение. — В общем, так,
Митроха, скакать никуда не надо, а берёшь гавриков, да и топай себе
обратно к батюшке моему. А меня вот Митька проведёт, раз он дорогу
знает.
— Эх, — вздохнул Митроха. — Лошадка то одна, а груз тяжелый.
Мы с Митькой подошли помочь. Сначала, взялись за тех, кто не мог
идти сам. Взвалили их на лошадь, словно мешки с картошкой. Митроха
связал им через живот лошади руки и ноги, чтоб не попадали. Двух
других, у которых были сломаны кисти он привязал к седлу, достав
веревку из телеги. Перекрестился зачем-то, да и отправился в
обратный путь.
Я же продолжил расспрос Митьки. Тот, слово за слово, разошёлся —
будто плотину прорвало. Начал рассказывать, что стало много
разбойников, особенно на дорогах.
— Народу деваться некуда, боярин, — говорил он, жестикулируя
так, словно пытался нарисовать в воздухе карту губернии. — Кто с
земли бежит, кто из острогов вырывается, кто от рекрутчины
хоронится. Вон, намедни к нам в деревню заявились ночью какие-то,
всю скотину перерезали. А до этого на Покров целый обоз с
купеческим товаром под Озерками перехватили, всех до единого
положили. Такая страсть была — люди боялись вёрст на десять вокруг
из домов выходить!
— А у нас как — доедем до Уваровки то? — спросил я, мысленно
прикидывая что еще может случиться по дороге.
Митька лишь кивнул, отмахнулся рукой и продолжил рассказ:
— Вот недавно — в Волчьем яру — трактирщика-немца всей семьёй
вырезали. Даже девчонку малую не пожалели… — перекрестился,
зажмурившись, словно видел эту картину перед глазами. — Говорят,
беглые каторжники шалят. А по зиме — возле Сухого моста — целый
санный поезд разграбили, что из столицы с товаром шёл. Десять
человек охраны положили, а товару на три тыщи рублей увели! Купец,
сказывают, умом тронулся с горя.
Я слушал, понимая, что мой путь до Уваровки, похоже, не будет
лёгкой прогулкой. Митька же, распалившись, перешёл на внешнюю
политику:
— А на южных границах, в государстве-то нашем, набеги
продолжаются, — говорил он с таким видом, словно сам недавно
вернулся с дипломатических переговоров. — Басурмане шалят, людей
уводят. Мой двоюродный брат, Фёдор, в третьем годе под Ростовом в
кабалу татарскую попал. Насилу выкупили, двести рублей собрали всем
миром!