— А в городах что? — спросил я, пытаясь построить в голове
картину этого параллельного мира.
— В городах порядки ужесточились, — Митька понизил голос до
шёпота, хотя вокруг не было ни души. — Просто так уже не подойдёшь,
особливо к казённым зданиям. Если на рожу не вышел — могут
документы спросить на проверку. А не дай Бог, найдут чего запретное
— секут нещадно! Вон, Кузьму-сапожника из соседнего села забрали в
часть за то, что пьяный песни непотребные орал. Так он неделю в
каталажке сидел, да ещё потом двадцать плетей получил.
Я решил перейти к более важному вопросу:
— А про государыню нашу Екатерину Алексеевну что слышно? Правда,
что болеет?
Митька понизил голос, словно опасаясь, что его услышат шпионы,
спрятавшиеся за каждым деревом:
— Истинная правда, боярин! Ноги у неё отниматься стали, — он
сделал страшные глаза. — Но… — тут голос его упал до шёпота, —
последние полтора десятка лет у неё появился новый лекарь. Мудрёный
такой, сказывают, не нашенский. И лечит не как все прочие — ни
пиявок, ни кровопусканий, а какими-то зельями да притирками
заморскими. Поговаривают, что он то ли чернокнижник, то ли масон
какой…
— Масон? Что ты такое несёшь? — удивился я.
— Дак не я это, боярин! Люди сказывают, — заторопился Митька. —
Болтают, что с тех пор, как этот лекарь матушку-царицу взял в
оборот, стала она после хворей быстрее оправляться.
— Что ещё знаешь? Что в мире творится?
— Дык это… В Польше волнения были, — Митька почесал затылок. —
Бунтовали поляки-то. Говорят, что к нам собирались идти, но казаки
наши их шибко потрепали — три тыщи одних убитых! Так, сказывают, по
тракту кровь текла, пока дожди не пошли видно было. А Суворов-то
наш, Александр Васильич, так разъярился, что велел всех пленных
пороть, а предводителей на колы сажать. То давно уже было, но с тех
пор поляки тихие стали, как мыши.
— А что с престолонаследником нашим? С Павлом Петровичем?
— Он сейчас самый первый помощник Екатерины Великой, — тут голос
Митьки стал особенно серьёзным. — Она хворает крепко, и часть
власти перешла в его руки. Он войском занимается, казной ведает. И
что сказать — жёсткий он, Павел-то Петрович! Многих бояр, что при
матушке-царице в фаворе были, разогнал. А кой-кого и под суд отдал
за казнокрадство. Готовится, как говорят, к возможной войне с
французами.