— Спасибо, — сказал я, когда последняя ложка скрипнула по дну
миски. — Без вас бы…
— Да что вы, боярин! — перебил рыжий Степан, смущённо теребя
бороду. — Мы же от души… — И замолчал.
Все лишь покивали, понимающе улыбнулись. В этом молчании было
больше благодарности, чем в тысячах красивых слов.
Женщины забрали посуду, оставив на столе глиняный кувшин с
мёдом. Напиток оказался намного крепче, чем ожидалось — пригубив, я
почувствовал, как горло схватило спазмом, зато в голове тут же
появился приятный шум. Медовуха была настоящая, крепкая, с
привкусом липового цвета и каких-то ягод.
Илья, сидевший справа, хихикнул, глядя на моё слегка
перекошенное лицо.
— С пятилетней выдержкой, барин! — подмигнул он лукаво. — Баба
Нюра пчёл ещё при бабке вашей держала, когда та тут жила.
Секреты-то передаются по наследству, как земля и хозяйство.
Медовуха действительно была отменная. Каждый глоток словно
возвращал к жизни, прогоняя усталость дня. Разговоры постепенно
затихали, кто-то зевал, кто-то поглядывал на темнеющее небо.
Посидев ещё немного, сделав по паре глотков этого янтарного чуда,
мужики, поклонившись, стали расходиться. Они ковыляли по тропинкам
каждый к себе домой — кто побыстрее, торопясь к жене и детям, кто
помедленнее, смакуя остатки вечернего покоя.
Я зашёл в дом, и сел у потухающего огня в печи, слушая, как
трещат угли, переговариваясь между собой тихими
потрескиваниями.
Ночь пришла внезапно, как нежданный гость, накрыв деревню тёмным
покрывалом. Через открытые ставни было видно, как зажглась первая
звезда — такая же одинокая, как и я в этом странном времени.
Машка сейчас на кухне, наверное, ставит чайник на индукционную
плиту, ругается на вечно глючащий сенсор… Грудь внезапно сжало,
будто медведь придавил лапой, а в горле застрял комок размером с
куриное яйцо.
Я представил её у плиты в нашей тесной студии, где в то утро я
так и не допил кофе. Она, наверное, удивляется моему исчезновению,
звонит друзьям, может, даже в полицию обратилась. А я здесь сижу у
печки, словно попал в какую-то сказку, из которой нет выхода. Мысли
от этих воспоминаний кружились, как осенние листья в ветреную
погоду.
Сон пришёл тяжёлый и я провалился в него, не помня, как добрался
до кровати.
Проснулся я от того, что кто-то настойчиво тыкал меня в бок.
Открыв глаза, увидел Митяя, который стоял над кроватью с дымящейся
плошкой в руках. От неё исходил аппетитный аромат — что-то вроде
каши с молоком и мёдом.