— Барин, доброго утра. Я что хотел вас спросить…
— Да давай уже говори, чего пришёл-то с утра пораньше? — перебил
я его, вытирая лицо грубым полотенцем.
— У меня это… в соседней деревне, в Липовке, брат живёт — Пётр с
семьёй. — Илья явно мучился, подбирая слова. — А староста там…
жаднюга, каких свет не видывал! Всех зажимает. Оброк дерёт, как с
живого кожу. Пётр хочет уйти вместе с семьёй, да некуда. Боится
старосту — боярину, батюшке вашему, донесёт. Да какие-то долги на
него приплетёт, тот его точно на каторгу за это зашлёт.
Илья говорил торопливо, будто боялся, что я передумаю его
слушать. Руки его даже тряслись, и я понял — дело серьёзное. Не
просто так крестьянин решается обратиться к барину с такой
просьбой.
Я хмыкнул, прикидывая в уме. Каторга, конечно, не курорт, но и
Уваровка далеко не Сочи. Зато тут я барин, а значит, могу вертеть
делами как хочу. А с батенькой как-нибудь разберусь — да и,
собственно, разбираться не придется — все-таки я в ссылке. По
крайней мере, пока не пришлёт своего человека проверять, никто про
Егора Воронцова и не вспомнит. Эта мысль согревала лучше утреннего
чая, которого, кстати, очень даже не хватало. Нужно обдумать этот
вопрос.
— Ну что ж, давай съездим, — сказал я, хлопнув Илью по плечу.
Крестьянин аж подпрыгнул от неожиданности. — Разберёмся с их
старостой. Попробуем к себе сюда забрать, а избу уж как-нибудь
поможешь ему сколотить. А пока, пусть у вас жить будет.
Илья просиял, будто я ему амнистию царскую выписал, и побежал
готовить телегу. Его радость была так искренна, что даже мне стало
тепло на душе. Тут же, буквально за забором, он тормознул,
оглянувшись и с виноватым видом снова обратился:
— Барин, лошадку-то вашу… возьмём?
— Да возьмём, возьмём, куда ж я от тебя денусь! — Махнул я
рукой. — Иди, готовь сбрую.
В это время из дома выскочил Митяй, видимо, услышавший наш
разговор. Парень был взъерошен, словно только что с печи слез:
— Барин, а куда мы собираемся?
— Да так, по делам прокачусь, — отмахнулся я, не желая вдаваться
в подробности. — А ты тут оставайся на хозяйстве. Присмотри за
всем.
— Как скажешь, барин, — махнул Митяй, но видно было, что он
очень серьезно воспринял эти слова, которым я не придал значения.
Но я, не став заострять на этом мысли, пошел собираться дальше.
Митяй же стоял как громом ошарашенный — не каждого барин оставит
на хозяйстве. Он вернулся обратно в дом, но украдкой глянул в
сторону конюшни — видать, тоже хотелось прокатиться.