Сердце забилось чаще. Неужели действительно что-то ценное? Я
осторожно развязал первый узелок, стараясь не повредить старую
бересту.
Аккуратно развернул, чтобы, не дай Бог, это всё добро не
превратилось в пыль. Но на удивление, береста была не пересохшей, а
очень даже эластичной — словно вчера содрали с берёзы. Присмотрелся
— вот тебе на, записи! Почерк, конечно, корявый, не
каллиграфический, но очень даже разборчивый. Видать, кто-то из
предков, может, дед Егора Воронцова, а может, ещё и прадед писал,
выводя каждую букву с особой тщательностью.
Стал разбираться в записях. В основном всё про то, сколько
оброка было собрано с крестьян, какие долги числились за соседними
деревнями — в общем, ничего особо интересного. Цифры, имена,
расчёты… Но тут взгляд зацепился за небольшие наброски в самом
конце, будто приписанные второпях. Как бы это назвать? Заметка, что
ли? Записочка на скорую руку.
«За перекатами, но на другом берегу, песок добрый нашёл. Мелкий
такой, не как на берегу нашем, да ещё и блестит на солнце, будто
звёзды в нём живут. Не ведовал такого ранее. Для чего годится — не
знаю, но чует сердце — дело тут важное кроется».
Я ещё раз вчитался, прикинул и аж присвистнул. Песок с
блестинками! Да это ж, поди, кварц самый настоящий! А как материал
такой может быть полезен… Для стекла, для всяких химических штучек,
да мало ли для чего ещё. Вспомнить бы еще как это все делается. В
Москве за такой песочек денежки неплохие платили бы.
— Ну, спасибо тебе, дед! — проговорил я вслух, бережно
сворачивая берестяную грамоту.
— Митяй! — гаркнул я, спускаясь с чердака. — Бери мешок, идём на
Быстрянку, дело есть серьёзное!
Митяй выскочил, как чёрт из табакерки, глаза горят, будто я ему
в поход на поляков предложил идти.
— Куда, барин? Зачем? — затараторил он, но при этом уже схватил
холщовый мешок и принялся его проверять на прочность.
— Увидишь, — хмыкнул я, держа интригу. — Пошли, не трынди
попусту. Дело хорошее нас ждёт. Важное, я бы даже сказал. — Еще
напустил загадочности я.
Мы довольно быстро дошли до Быстрянки, до того места, где бурлил
перекат. Он прямо пенился, как пиво, только налитое в кружку
неопытной рукой. Вода била о камни с такой силой, что брызги летели
на несколько метров вокруг, создавая в воздухе мелкую водяную пыль,
в которой играли солнечные лучи.