Он занял позицию на возвышенности в ста метрах от источника и
принялся наблюдать. Арбалет был взведён, болт с наконечником из
кости Титана готов к выстрелу. Если в воде скрывался новый хищник,
лучше было изучить его повадки, прежде чем приближаться.
Ждать пришлось недолго. Когда солнце достигло зенита,
поверхность воды начала рябить. Сначала лёгкие круги, словно
крупная рыба поднималась к поверхности. Затем волны стали сильнее,
и вода в центре оазиса забулькала.
То, что поднялось из глубины, заставило его онеметь от
изумления.
Существо было прекрасным и ужасающим одновременно. Верхняя часть
тела — от талии до макушки — принадлежала женщине необычайной
красоты. Высокие скулы, большие глаза с вертикальными зрачками, как
у змеи, но завораживающе красивые. Длинные волосы цвета
расплавленной меди струились по плечам, блестя на солнце. Кожа была
бледной, почти белой, но с едва заметным зеленоватым отливом.
Но от талии и ниже тело превращалось в змеиное. Мощный хвост
толщиной с человеческое туловище, покрытый чешуёй, переливающейся
всеми оттенками зелёного. Длина хвоста была впечатляющей — не менее
десяти метров. На конце виднелось нечто вроде гремучки или шипов,
явно предназначенных для нанесения ударов.
Существо поднялось из воды с грацией танцовщицы, поддерживая
человеческую часть тела змеиным хвостом. Движения были текучими,
гипнотизирующими, словно вода обрела плоть и волю. Руки были
изящными, но заканчивались длинными когтями, блестящими как
отполированное серебро.
Но самым тревожным было отсутствие разума в прекрасных глазах.
Это была не разумная змее-женщина из легенд, а хищник, принявший
обманчивую форму. Красота была приманкой, маскирующей смертельную
опасность.
Существо осмотрелось, поворачивая голову с птичьей резкостью.
Зрение у него было отличным — несколько раз взгляд задержался на
его укрытии, словно что-то почувствовал, но не мог точно определить
источник беспокойства. Обоняние тоже работало прекрасно — раздутые
ноздри ловили каждый запах.
Убедившись в отсутствии немедленной угрозы, тварь скользнула к
краю оазиса, где лежали свежие кости. Длинный раздвоенный язык
выскользнул изо рта, попробовал воздух вокруг останков. Затем
существо что-то прошипело — звук был мелодичным, почти как пение,
но с угрожающими обертонами.