Меня охватило странное чувство. Вот оно, — настоящее
средневековье, прямо здесь, в 1941 году! Впрочем, сорок первый год
снаружи, а здесь у нас каверна… И мне предстояло в этом странном
месте жить!
Мы вошли в деревню под настороженными взглядами местных. Женщины
в длинных домотканых серых платьях с любопытством выглядывали из-за
плетней. Дети затихали, даже переставали играть, завидя нас,
чужаков. А мужчины не спешили убирать руки от оружия. В этом и
состоял разительный контраст с Ягодовкой, где ни одного местного
мужика я не увидел, сколько ни пялился.
— Расслабься, — пробурчал Григорий, заметив мое напряжение. —
Пока мы в красных повязках — нас трогать не станут.
— А если кто-то из них решит, что повязка — это просто тряпка? —
спросил я.
— Тогда нам конец, — усмехнулся он. — Но, пока такого не было ни
разу после того, как они полезли на наших комиссаров с красными
знаменами, а те и покосили всю их ватагу из ручных пулеметов.
Теперь вся Ягодовка осталась без мужиков. Слухи тут быстро
разносятся, да и не так далеко мы от Ягодовки находимся. А это
деревня Пигиливка, около семи километров отсюда до Ягодовки, а до
крепости нашей, где раньше их князь жил, которого наши расстреляли,
сразу показав местным, кто тут главный, совсем близко.
Деревня оказалась больше, чем мне показалось издалека. Избы
стояли тесно, между ними петляли узкие тропинки, а в центре
возвышался длинный дом с резными столбами у входа — видимо, что-то
вроде общинного дома или даже капища. Перед ним на колоде сидел
седой старик в самодельном грубо сшитом кожаном плаще, отороченном
мехом. Рядом стоял высокий мужчина с длинными усами и с мечом в
ножнах на поясе. Судя по всему, знатный воин или даже воевода.
Григорий поклонился, сказал что-то на их языке. Старик ответил,
потом медленно перевел взгляд на меня.
— Ты кто? — спросил он на своем языке, но я понял вопрос по
интонации и по его взгляду. Да и созвучно прозвучало с нашим
языком.
Я растерялся, но Григорий толкнул меня локтем.
— Новый дружинник, — представил он меня. — Пришел помогать.
Старик что-то сказал, а затем махнул рукой и еще что-то
пробормотал. Григорий перевел:
— Он говорит, что ты видный парень. Но, оружие тебе нужно, чтобы
мог ответить кровью за кровь.
Мне стало не по себе.
— Что он имеет в виду? — спросил я, когда мы отошли.