— Отпустить Аламинту в темный дворец — подвергнуть Ардахейм
опасности. Мало ли кто захочет использовать ребенка в своих целях?
Даже ты можешь воздействовать на Аламинту, например выкрав ребенка
и воспитав его согласно обычаям темных, а потом устроив переворот.
Я не могу отпустить беременную моим ребенком женщину в обитель
темных.
— Ты бы смог навещать её во Дворце Ночи.
— Разве? Ты предоставил бы мне постоянный доступ к портационным
каналам сердца Фарахейма?
Темный отвел взгляд, понимая, что настолько ослабить защиту
дворца он не может.
— Ваша связь проявилась весьма не вовремя, — с неохотой произнес
я. — Бал — не лучшая идея. Я бы посоветовал тебе держать эту связь
в тайне до рождения ребенка. Ты ведь понимаешь, какой опасности
можешь подвергнуть его? Кому-то из темных, да и из светлых, может
не понравиться, что истинная делорда — мать наследника правителя
Ардахейма. Не говоря о том, что это может разжечь войну. Поэтому я
буду вынужден наложить запрет на ваши встречи с Аламинтой.
— Это слишком жестоко, — прищурился темный, — она моя пара. Мне
сложно будет пережить разлуку, хотя я понимаю и принимаю логичность
твоих доводов. Ситуация крайне непростая, многим это может не
понравиться. Но… — Хассаир вздохнул, откинувшись на кресло. —
Забрав Аламинту в Жемчужный дворец и запретив с ней видеться, ты
причинишь практически физическую боль мне. Я смогу выдержать
разлуку день, два… максимум — неделю, но не больше.
Я внимательно слушал темного, не перебивая. Я уже давно понял,
как даже из этой паршивой ситуации извлечь выгоду.
— Пожалуй, есть один компромисс, который я приму.
— Я весь внимание, ваша светлость, — подался вперед Хассаир,
показывая всем своим видом смирение.
Он понимал, что в моем праве забрать Аламинту. И это было бы
логично и правильно — оградить её от всего. Я разрывался между
двумя решениями, но в итоге все же выбрал то, что сейчас было мне
более необходимо.
— Я могу оставить Аламинту здесь и позволить видеться с ней,
скажем, раз в неделю, если ты предоставишь мне ключ-доступ к шифру
Асхаира Третьего.
Темный дернулся и вскочил на ноги, упершись руками о столешницу.
Его взгляд пылал злостью, и мне не нужно быть эмпатом, чтобы
понимать это.
— Значит, дневник выкрал… позаимствовал все-таки ты? — с
усмешкой выдохнул Хассаир.