— Спасибо, — растерянно проговорила я.
Он будто хотел сказать что-то в ответ, но в итоге передумал,
отвернулся и лишь коротко бросил:
— Я стараюсь не для тебя, а для ребенка.
Вот что за мужчина? Только начинаю хорошо о нем думать, как он
тут же испаряет подобные мысли! Хотя когда я о нем хорошо думала?
Да, его поступки до этого всегда были направлены на заботу о
ребенке, за что я могла быть благодарна, но слова при этом кололи
больнее копий.
Анвэйм Светлый
— Анвэйм, — едва мы разместились в кабинете, с порога в карьер
начал делорд, — мое условие: бал. Так я смогу предъявить права на
Аламинту, даже если её нынешнее положение зависит от тебя. Я не
хуже тебя знаю законы нашего мира и понимаю, что желание Аламинты
оставить ребенка никогда не осуществится.
Ребенок останется со мной при любых обстоятельствах. Вот только
почему меня так раздражает, что Аламинта — или как её зовут
по-настоящему — будет парой Хассаира? Эта мысль буквально выводила
из равновесия, заставляла действовать нерационально.
Я давно начал догадываться, что здесь нечисто, но никак не мог
сопоставить факты. Я просто не мог допустить мысли о существовании
параллельных миров — это не выдумка, а реальность. Когда же я начал
об этом задумываться всерьез, стал искать информацию. Каково же
было мое удивление, когда нашел несколько научных трудов, которые
допускали в теории существование других реальностей.
Интересно, какой была реальность Аламинты-иномирянки?
— Этот бал и объявление о помолвке разрушат и без того хрупкие
отношения между Ардахеймом и Фарахеймом, — сказал твердо,
откинувшись на спинку кресла в кабинете лорда де Шалиса, — поэтому
никакого бала быть не может. Я заберу Аламинту сегодня же.
Казалось, темный хотел что-то возразить, но передумал. Он присел
на кресло и закинул ногу на ногу. Я помнил нашу первую встречу лет
тридцать назад: он вместе с отцом навещал Ардахейм, совсем ребенок
лет пяти. Он тогда налетел на меня, а потом еще и стал обвинять.
Отец усмирил его, но этот взгляд — непокорный, ярый, — я никак не
мог забыть. Темные — пламенные натуры, в отличие от светлых. Мы
всегда поступаем по долгу службы, а не по зову сердца.
— Я не понимаю твоих мотивов, — наконец сказал Хассаир. — Почему
ты не отпускаешь Аламинту со мной? Она моя пара — и этого уже не
изменить. Ребенку я бы не навредил: я не изверг. Тогда
почему?..