Ты бы, милая, Осенина, что ли, почитала. Душевное там, про
хулигана, про собаку. Задолбал этот ваш приват.
Когда-то, когда Ужасный носил совсем иное имя и был голенастым
мальчиком-щенком, мама отдала его на скрипку. Но однажды в тёмном
переулке на юное дарование, возвращающееся с императорского
концерта, где его божественное исполнение Бибальда растрогало
самого монарха, напали какие-то отморозки, сломали скрипочку,
разбили очки, отобрали вручённую самим Величеством Золотую Ноту, и
Пусенька, с трудом поднявшись из грязи, кряхтя и хлюпая кровавыми
соплями, дал себе слово стать сильным. Научиться драться, чтобы
давать вот таким борзым сдачи, чтобы мочить их, где ни попадя,
чтобы самому ломать чужие скрипочки и отбирать то, что
понравится.
Слово он сдержал.
Но кто бы мог подумать, что теперь, когда его зовут Ужасным, и
перед ним бледнеют даже тролли, стараясь притвориться мелкими
камушками, он не может посетить императорскую консерваторию! Потому
что по статусу не положено – пацаны не поймут.
Уже утром, когда измученный Ужасный, внутренне содрогаясь,
поджидал третью девицу, взгляд его неожиданно упал на худенькую
человеческую девчушку, танцующую в толпе так, как будто вокруг
никого не было. Она просто покачивалась, всплёскивала руками,
кружилась, запрокинув голову. Сразу видно: не умеет. Пьяная,
вероятно. Но что-то было в этом нелепом, неумелом танце
такое. Честное, что ли. Искреннее.
Чем дольше Ужасный наблюдал за человечкой, тем на душе делалось
как-то… уютнее.
– Ах, ах! Нет, пожалуйста! – заныл от двери голос очередной
девицы. – Я вас так боюсь! У вас такой тяжёлый, такой сгибающий
взгляд!
Оборотень оглянулся. Высокая, нужных пропорций. Рыжеватая (или
как там у них эта масть называется). Позади угрюмо высились два его
амбала. Девица привычно заломила руки:
– Если бы не мой брат в реанимации…
– Проваливай, – рявкнул Ужасный.
– И чихуахуа не… что?
Она запнулась и вытаращилась на него.
– Дайте ей сотню, пусть брату яблок купит. И дует в больницу.
Там, небось, малой заждался.
Медведоборотень прошёл, забрал купюру и сунул рыжуле.
– Но… но подождите! – взвизгнула та. – Что значит «дует»? Мы
договаривались, что… Подождите!
Однако верный телохранитель уже подхватил девицу за шиворот и
потащил прочь.
– Вон ту хочу, – выдохнул Ужасный, ткнув пальцем в стекло. –
Моя.