— Все это есть в Гюртане, — заверила меня Ефа. — Мы все-все
купим, не волнуйся.
— Спасибо тебе большое, — улыбнулась я. — Ты просто моя
спасительница.
Ефа опустила длиннющие ресницы, и я в очередной раз восхитилась
ее красотой. Неудивительно, что Ермилин на ней женился.
— А сколько у тебя детей? — не удержалась я.
— Пятеро сыновей. Одного Ивану родила его первая жена, а потом
еще четверых я. Боги были ко мне милостивы. Я бы хотела еще
девочку, помощницу. Но уже три года, как мой живот пуст.
Я немного смутилась, потому что в приличном обществе тему
деторождения обсуждали не часто и только с очень близкими людьми.
Ефа же бесхитростно выложила мне свои интимные переживания. Я
поспешила перевести тему:
— А сколько лет сыновьям?
— Старшему, Стефану, уже шестнадцать. Рувиму — десять, Георгию
восемь, Тимуру семь, а Микаэлю три. За ужином я тебя с ними
познакомлю. Пойдем на кухню, я буду учить тебя готовить хынгаль и
покажу, как печь лепешки с зеленью.
Да чтоб тебя! Я приехала к Ермилину обсуждать планы
благоустройства Вышецка, а попала на кухню! Не хочу я учиться
готовить, для этого у меня есть кухарка! И варенье не хочу варить,
и лепешки печь! Но отказывать такой общительной хозяйке неловко.
Она ко мне со всей душой… Пришлось подниматься с дивана и идти
следом за Ефой сначала во двор, потом — на небольшую веранду, где
стояла дровяная плита и широкий стол.
— У вас кухня на улице? — удивилась я.
— Это летняя кухня, чтобы в доме не пахло, — деловито пояснила
икшарка, повязывая большой фартук и закрывая волосы платком. —
Зимой мы, конечно, готовим в доме. Сейчас мы будем делать тесто.
Это очень просто. Нужно взять муку и воду…
Я не без любопытства наблюдала, как ловко эта странная женщина
замешивает тесто, а потом раскатывает его длинной палкой на столе.
Стаканом вырезает кружочки, накладывает в них мелко порубленное
мясо с зеленью, потом очень быстро лепит крошечные “пирожки” с
косичкой сверху.
— Попробуй, — предлагает она мне.
Я вздыхаю и надеваю фартук. Все равно ведь не отвяжется.
На вид все просто. Бери тесто и защипывай пальцами. Но у меня
ничего не получается. Тесто расползается, мясо вываливается,
косички не выходит вовсе.
— Нужно вот так, — медленно показывает Ефа. — Сначала вот сюда,
потом сюда.
С третьей попытки у меня получается большой кривобокий пирожок.
Ужасно довольная собой, я делаю еще с десяток, в то время как
хозяйка лепит не меньше сотни. Потом она кидает все “пирожки” в
большой котел, а оставшееся тесто раскатывает с зеленью и сыром.
Вот это — гораздо проще. И пока варится “хынгаль”, Ефа печет на
маленькой сковородке лепешки. Потом к нам приходит молчаливая
пожилая женщина с очень черными бровями.