Колька поднялся тяжело, будто
к расстрельной стенке шагал. Руки дрожат, мел едва
держит.
— Цель — танк противника на
дистанции четыре тысячи метров. Первый выстрел — недолёт пятьдесят
метров. Ветер боковой, справа, пять метров в секунду. Рассчитать
поправки!
Колька застыл у доски, как
мраморный истукан с трещинами страха по лицу.
— Я… товарищ капитан… — начал
он и осёкся.
— Семёнов! — Маслов повернулся
ко мне. — Помогите товарищу. Но так, чтобы сам понял!
Я подошёл к доске, встал
плечом к плечу с Колькой.
— Слушай внимательно, — шепнул
я ему. — Недолёт пятьдесят метров — значит, надо добавить угол или
заряд. Но сперва считаем поправку на ветер.
— Как? — прошептал
Колька.
— Боковой ветер справа. Сносит
снаряд влево, — говорю тихо, чтобы только Колька слышал. — Значит,
поправку берём вправо. Скорость ветра — пять метров в секунду,
дистанция — четыре километра. Формулу помнишь?
Колька кивает и глаза
проясняются.
— Поправка на ветер… — он
быстро выводит на доске, — Плюс двадцать метров вправо.
— Верно. Теперь
недолёт.
— Заряд увеличить… — Колька
замер, а губы побелели. — На полтора деления прицела?
— Точно, — киваю ему. —
Молодец!
Маслов же стоит у окна и
держит руки за спиной. На лице ни дрожи, ни улыбки — чистый гранит.
Но в глазах мелькнуло, что одобряет.
— Хорошо, Овечкин. Семёнов,
садитесь. Продолжаем...
Занятие же это пролетело
довольно быстро, так как мы с Овечкиным уже отдулись. И после мы
шли по коридору все вместе, добираясь до новой аудитории. Колька
молчал, но плечи были расправлены — будто только что сбросил мешок
с цементом. Следующим уроком была инженерная подготовка. Вел майор
Крутиков — сухой, как прошлогодний черствяк, а голос у него
скрипучий.
— Кто рассчёт грузоподъёмности
понтона выполнит?
А я смотрю Овечкину сегодня
просто везет — снова к доске вызвали.
— Закон Архимеда, — шепчу ему.
— Выталкивающая сила равна весу вытесненной воды.
— А как применить? — шёпотом
спрашивает он.
— Объём понтона умножь на
плотность воды. Получишь максимальную грузоподъёмность. Не забудь
про коэффициент запаса.
Колька все верно пишет,
считает. И Крутиков наконец кивает.
— Верно. Садитесь!
Вечером же мы собрались в
курилке. Да, я начал покуривать… После аварии на ЧАЭС у меня нервы
немного не к черту. Дым висит сизым облаком под потолком, лампа
гудит, как трансформатор на подстанции. Колька долго молчит, а
потом вдруг выдыхает.