— Сколько их там?! — заорал
Дима, выдергивая рожок и ловко вбивая новый.
— Много! — рявкнул Петренко. —
Чёрт бы их побрал, слишком много! Суки!
Кирилл вынырнул из-за скалы,
всадил короткую очередь по тени, мелькнувшей между валунами. Попал?
Кто знает. Здесь смерть не спрашивала имён и не делала различий —
анонимная, быстрая, как песчаный ветер.
— Товарищ старшина! — Рахмон
замахал рукой. — Всё! Не заводится!
— Мать вашу! — Петренко
сплюнул в пыль. — Значит, пешком! По одному, перебежками!
Живо!
Но уходить было некуда…
Душманы зажали кольцо плотно, как петлю на горле. Отступать —
значит подставлять спину. Оставалось только держаться и надеяться —
вдруг кто услышит по рации. Дима подполз ближе, лицо его блестело
от пота и пыли.
— Кирюха… Если
меня…
— Не будет "если", — жестко
оборвал Кирилл, хотя внутри всё сжималось от страха. — Мы не Толик
и не Гришка. Мы выживем!
— Выживем? — Дима усмехнулся
сухо, почти беззвучно. — Тогда какого хрена мы тут
валяемся?
Вопрос повис между ними
тяжелым грузом. Защищают Родину? Помогают афганцам строить
социализм? Или просто выполняют приказ, потому что иначе — трибунал
и позор? Взрыв гранаты врезал в землю так, что уши заложило.
Осколки засвистели над головами — один чиркнул по каске Кирилла,
оставив на металле свежую царапину. Ещё секунда и его бы отправили
"грузом-200" домой, где мать с отцом ждут писем.
— Старшина! — крикнул Рахмон.
— Слышу вертолёты!
И правда — над ущельем
заклубился знакомый рокот Ми-24. Два "крокодила" шли низко, их
пушки уже искали цель.
— Наши! — выдохнул Дима
облегчённо.
— Не радуйся раньше времени! —
но Петренко не расслабился ни на миг. — Пока они не накроют
душманов — мы тут мишени!
Вертолёты ударили из пушек —
скалы дрогнули под очередями тридцатимиллиметровых снарядов. Пыль
столбом, камни летят вниз, стрельба душманов стихла почти
сразу.
— Сейчас! — гаркнул Петренко.
— К машинам! Быстро!
Они рванули вперёд,
пригибаясь, перескакивая через воронки и обломки. Сердце у Кирилла
грохотало так, будто хотело вырваться наружу, лёгкие жадно хватали
сухой воздух. Жить хотелось до дрожи в зубах. У БТР уже суетились
бойцы из соседнего взвода — подмога пришла вовремя. Рахмон возился
с двигателем и ругался по-узбекски сквозь зубы. Мотор закашлял и
вдруг ожил — тяжёлый металл снова стал их укрытием и шансом на
спасение.