Капитан Марков погиб вместе с
кораблём. Он остался на мостике до самого конца — как велит морской
устав и совесть. И через несколько дней водолазы нашли его тело —
он всё ещё стоял у штурвала, будто пытался вести судно даже после
смерти.
А Михаил Иванович Крылов
выжил. Его вытащили из воды спустя два часа, когда к месту трагедии
подошли спасательные суда. Три недели в больнице он лежал, глядя в
потолок, а потом долгими ночами вздрагивал от криков утопающих и
видел во сне ледяную воду Чёрного моря. Ну а через полгода Крылов
давал показания на суде. Он говорил просто, без лишних слов — о
панике на палубах, о нехватке жилетов и кругов, о том, с какой
скоростью уходил вниз «Нахимов». Но больше всего — о людях. О
простых советских пассажирах — кто возвращался из отпуска, кто ехал
домой к детям, кто мечтал увидеть родных.
— Знаете, что меня поразило
сильнее всего? — Крылов смотрел прямо в глаза судьям. — Не сама
катастрофа. Такое случается… Меня поражает, как быстро всё
забывается. Год пройдёт — будут помнить только семьи погибших.
Десять лет — и те забудут.
Но он ошибался — не забыли.
Помнят по-разному — кто с болью, кто с горечью, а кто как о
страшном уроке, который нельзя повторять. А море помнит всех…
«Адмирал Нахимов» до сих пор лежит на глубине сорока семи метров —
ржавый силуэт на дне. Иногда туда спускаются водолазы — кто по
работе, кто от любопытства. Говорят, внутри ещё можно найти очки,
часы, фотографии — всё, что осталось от жизни.
И баян Петра Семёновича
Волкова тоже там — на самом дне. Немой свидетель той августовской
ночи, когда музыка оборвалась на полуслове, а четыреста двадцать
три человека не вернулись домой.
Дым от сигарет висел в воздухе
густым облаком, как кисель из школьной столовой. Я втянул его в
себя — глубже, чем хотелось бы и почувствовал, как горечь раздирает
горло, будто наждак. Под сапогами — свежий холмик, земля еще
рыхлая, сырая, с запахом дождя и чего-то безвозвратного.
— Лерка — тварь, — Макс
сплюнул в траву. Его скулы ходили ходуном. — Борька ведь почти
доучился и диплом бы получил. Он парень башковитый был! На работу
бы его с руками и ногами оторвали. Но из-за этой стервы он теперь в
могиле лежит!
Миша молча кивал, ловко
стряхивая пепел на землю. Обычно в его глазах плясали чертики, а
сегодня — пустота, как в колодце без воды.