— А у меня на все эти ваши телячьи нежности времени нет, — поспешил я замять тему — понимал, что по тонкому льду ходил. — Тренировки, экзамены на носу, вон и Миронова очередную развлекуху для меня придумала — план рассадки ей новый к понедельнику подавай.
— Нахрена? — поморщился Камышов, хотя наверняка и сам был рад съехать с темы.
— Так к нам в класс новенькую переводят, не слышали? — протянул Добрынин.
— Папаша твой забыл позвонить рассказать, — передразнил его Леха.
— Да и мне классная ничего такого не говорила, — удивился я. Уже третий год я был бессменным старостой класса и обычно о таких вещах всегда узнавал первым, ну или почти одновременно с Добрыней. — Хотя стоп! Миронова попросила всех перетасовать, а на первой парте свободное место оставить. Я еще удивился, зачем ей это.
— А школу зачем менять в середине одиннадцатого класса? — Камышов изогнул бровь. — Тут учиться-то осталось всего ничего.
— Насколько я понял, девочка эта вообще никогда в школу не ходила — она на домашнем была, — пожал плечами Митька.
— И в чем подвох? — сдув со лба челку, нахмурился Леший.
— А хрен его знает, — развел руками Добрынин. — Может, скучно стало, экстримчика захотелось.
— Ну, это мы могём, — заржал Камышов на всю пиццерию.
— Погоди ты, Леший! — я пихнул его локтем, чтоб не шумел. — Странно это все. Митяй, а че отец говорит?
— Как я понял, девочка эта — дочь его старого знакомого. Они к нам в гости недавно приходили. Сам я ее не видел, но Варька от этой батиной протеже не в восторге.
— Стерва? — предположил Леха.
— Первая парта? — перебил я его. — Скорее, заучка какая или слепошарая.
— Странная она, — заключил Добрынин. — Но отец просил за ней присмотреть. Рыжий, а тебя Миронова куда посадила? Случайно, не за ту же самую первую парту?
Вот черт! Сообразив, что классная записала меня в няньки, я заложил руки за голову и, скривив кислую мину, неохотно кивнул.
— Рили? — выпучил свои серые глазища Леший.
— Можно подумать, мне без этой новенькой забот мало, — выдохнул я хмуро. — А ты, Леший, мне еще про любовь втираешь! Вот и когда мне личной жизнью заниматься?
— А вдруг это судьба, Лучинин? — Камышов нарисовал в воздухе сердечко и расхохотался. — Не хочешь красавицу Воронцову — получи очкастую зубрилку взамен.
— Ну ее такую судьбу, — на полном серьезе отмахнулся от слов Лешего Митя. Он точно знал куда больше, чем говорил.