К тому времени, как мужчина закончил говорить, моя рука начала
дрожать под весом меча. Я не хотел, чтобы эти непрошенные гости
почувствовали слабость, поэтому быстро вложил оружие в ножны, но
стоял наготове вытащить его снова в любой момент. Затем повернулся
к Максиму.
— Это правда? — спросил я его.
Он явно не хотел подтверждать это, но кивнул.
— Я использовал украшенный драгоценностями гребень моей бабушки
в качестве залога, — сказал он. — Понятия не имел, что более
крупные камни были стеклом. — Он выглядел очень мрачно, пока
говорил.
— У тебя есть другой предмет, который ты можешь предложить,
чтобы удовлетворить ростовщика? — спросил я.
Здесь Максим посмотрел на меня обвиняюще.
— Ты знаешь, что у меня нет, — сказал он. — И я не могу просить
помощи у семьи.
Я понимал, что он, вероятно, мог бы умолять свою семью о помощи,
если бы действительно пришлось, но это оставило бы неизгладимое
пятно стыда на его душе, которое он нес бы вечно. Я также знал, что
он был моим единственным союзником в этом мире, и он активно
стремился помочь мне, когда я не мог помочь себе. Я не хотел давить
на него больше необходимого, особенно если был другой вариант.
— А деньги? — спросил я уже мягче.
Паренек встретил мой взгляд.
— Потрачены, — сказал он. — Это было для выплаты выкупа.
Я кивнул, слишком ясно понимая, что он сделал. Максим влез в
долги с одной целью: выкупить мое освобождение. Очевидно, я был ему
должен больше, чем знал.
Теперь, в моем мире, а может быть, и в этом тоже, у меня не было
бы никаких обязательств вообще. В конце концов, я не просил Максима
помочь и, конечно, не ожидал, что он влезет в долги ради меня.
На самом деле, Максим вовсе не был моим двоюродным братом. Он
был братом Владислава, и как таковой, там не было истинной кровной
связи. Максим заплатил за возвращение Владислава, а не мое, и я мог
бы позволить ему самому искать выход.
Но я уже принял, что жизнь Владислава теперь моя, и это означало
принятие как хорошего, так и плохого. По моему мнению, это также
означало действовать с честью, быть благородным на деле, а не
только по имени. И у меня не было намерения позволить единственному
союзнику в этом мире чрезмерно страдать. В конце концов, никто
другой не выступил, чтобы заплатить этот выкуп.
Я повернулся обратно к головорезам и выпрямился во весь
рост.