— Эней! — обреченно закрыл глаза
Агамемнон, в больной голове которого сложились кое-какие факты.
— Эней, — спокойно подтвердила
Клитемнестра. — Это его баба, а ты ее родному брату подарил и
позволил из рабства выкупиться. Неужто не понимаешь ты, что Эней ее
сюда прислал, чтобы твой поход сорвать? Да и ей самой этот поход
словно нож острый был. Она ведь в Спарте царицей стала, когда
сестрица Хеленэ сбежала. Это она придумала все! Понимаешь ты!
Придумала до последнего слова!
— Прости, я все исправлю, — слабеющим
голосом бормотал Агамемнон. — Я убью их всех! Богами клянусь!
— Ты вместо того, чтобы до истины
докопаться и ту тварь на пытку взять, — продолжила царица, чей
голос дрожал от гнева, — собственную дочь убил. Глупец ты и негодяй
последний! Эней у нас во дворце был, и он наложницу твоего брата
драл так, что ее вопли все Микены слышали. И тогда я тут же поняла
все. Она Энею с самого начала служила, проклятый ты дурак. А он ее
на ложе взял, не скрываясь, чтобы тебя и Менелая унизить!
— Я убью ее, — пообещал Агамемнон,
который вместе с кровью терял жизнь. — Пощади! Я ее найду и
убью!
— Она сбежала! — крикнула
Клитемнестра. — И догадайся куда? На Сифнос! Нам ее там нипочем не
достать!
— Я найду! Я достану! — Агамемнон
слабел с каждым мгновением. Он понимал, что если прямо сейчас не
перевязать ран, то он просто истечет кровью.
— Поздно, — зловеще произнесла
Клитемнестра. — Я уже другому пообещала женой быть, и в том богам
клялась. Ты теперь в моей жизни лишний, Агамемнон. Прощай!
И царица, двумя руками подняв легкую
секиру, опустила ее с размаху на голову умирающего мужа, который
смотрел прямо на нее и даже не пытался закрыться. Он запутался в
сети так, что и руку сейчас поднять бы не смог. Он уже принял свою
судьбу, как подобает воину. Агамемнон не боялся умереть. Он всего
лишь сожалел, что умирает от руки женщины. В этом нет чести.
Клитемнестра стояла и смотрела на
ванную, где остывала бурая от крови вода. Могучее тело ее мужа,
покрытое сочащимися ранами, опутанное сетью, лежало там без
движения. Царица, под которой подломились ноги, села на скамью и
прошептала.
— Я сделала это! Я смогла! Эгисф! Я
смогла…
В ванную несмело заглянула рабыня и,
увидев жуткое зрелище, завизжала и бросилась бежать по коридорам
дворца, оглашая воздух отчаянными воплями. Очень скоро в купальню
набежали писцы и слуги, и все они со страхом смотрели на свою
повелительницу, которая неподвижно сидела, уставившись в одну
точку.