Пряча лицо под панамой, Жека прокрался поближе.
— Вот такой ти мужик, э! — кричал гортанный голос, звенела
посуда.
Жека посмотрел на людей за столом, и Жеке стало стыдно.
Да, много всякого случалось при Союзе, но дружба народов — была.
Была-была.
Разобрались, значит, не поверили его навету. Ну и хорошо,
наверное.
А южане и Гена посидели ещё немного и всей компанией вывалились
из кафе. И направились прямо к мороженщице. Там сосредоточенно
звенел мелочью высокий дядька в очках с толстыми стёклами, и южные
ребята добродушно оттёрли его: «Мынуточку, прафэсор». Старший и
полноватый подмигнул продавщице:
— Как завут?
— Снежана, — потупилась та.
— Красывааа…
Он бросил в её круглую жестянку с мелочью зелёную смятую
трёшку:
— Вот такой мужик, Сныжана, слюшай! Ты нэ абыжай, дай ему, да?
Марожыно дай, гавару!
Жека присмотрелся к ней получше, понять, о чём же весь сыр-бор.
Блондинка, обильно накрашенная, лицо вроде молодое, а там кто его
знает, с этим не всегда угадаешь. Но что-то в ней было, да. Такое
обещающее, зовущее. И вместе с тем чудилось в ней и другое:
неприятное, хищноватое что-то проскальзывало в выражении смазливой
её физиономии.
Мороженщица зарделась и захихикала, но как-то не очень,
показалось Жеке, стыдливо. Сверкнули во рту два или три золотых
зуба — да, Жека смутно застал времена, когда это считалось даже
красиво. А южане всей компанией загоготали, захлопали Геннадия по
плечам и, довольно усмехаясь, побрели назад в кафе.
Продавщица принялась выкладывать перед Геной дымящиеся холодом
жёлтые стаканчики. Тот замахал руками:
— Да ты чего, куда столько.
Потом взял три штуки.
— Ладно, было очень приятно поболтать. Вечерком загляну,
ага?
И, держа пломбиры перед собой в одной руке, Гена Баранов
направился в сторону пляжа. В спину ему летели заинтересованные
женские взгляды. Высокий и широкоплечий, лет тридцати, с заросшей
курчавыми волосами грудью — даже сзади их было немного видно на
плечах, — с торчащими из-под фуражки жёсткими космами, в
серо-зелёных квадратных плавках, он слегка походил на Тура
Хейердала или на кого-нибудь из героических ребят его команды.
Орёл, чего уж там.
Жека поплёлся за ним.
Геннадий шёл, шёл и пришёл туда, где сидели на покрывале два
только что вылезших из воды мокрых мужичка. Гена протянул им по
пломбиру и, усевшись рядом, принялся поглощать свой.