Она говорила чётко, чеканя каждое слово.
— Вам необходимо не просто сплести их. Вам нужно удержать
плетение под давлением эмулятора стихийной атаки в течение пяти
минут. Это и есть Проверка.
Она помолчала, давая мне осознать сказанное. А я слушал и
чувствовал, как холодеет у меня внутри. "Защитные Плетения",
"Чешуя", "Зеркало", "Кокон"... Эти слова не вызывали во мне ровным
счётом ничего. Никаких отголосков в памяти, никаких мышечных
рефлексов, ничего. Это была полная, абсолютная пустота.
— Вы не помните даже этого? — спросила она, и в её голосе
впервые прозвучало что-то похожее на сочувствие.
Я слушал её, и холодное, липкое чувство безысходности сжимало
внутренности. Кажется, я влип по уши. Плетения, щиты, эмулятор
атаки... Эти слова были для меня пустым звуком. Я не просто не
помнил, как это делать — я даже не мог себе представить, что это
такое. Как я пройду эту Проверку, если я вообще не понимаю, что тут
происходит?
Паника подступала к горлу, но я усилием воли загнал её обратно.
Сейчас показать слабость или полное неведение — худшее, что можно
сделать.
Я сделал глубокий вдох, стараясь, чтобы он выглядел спокойным.
Поднял на женщину взгляд, в котором, я надеялся, читалась усталая
решимость, а не панический ужас.
— Спасибо, — сказал я ровным голосом. — Я... вспомню. Мне просто
нужно время. Я как-нибудь с этим разберусь. Можете идти.
На её лице отразилось удивление. Она, очевидно, ожидала
дальнейших вопросов, жалоб или приступа отчаяния. Но вместо этого
увидела неожиданное и, возможно, неуместное спокойствие. Она
нахмурилась, ещё раз внимательно осмотрела меня с головы до ног,
словно пытаясь разглядеть трещины в моей маске.
— Как знаете, княжич, — произнесла она сухо, возвращаясь к
своему обычному тону. — Лекарь Матвеев зайдёт осмотреть вас перед
ужином. Не пытайтесь вставать и тем более — практиковаться. Любая
попытка плетения сейчас может вас убить. Ваше эфирное тело похоже
на паутину после урагана. Ему нужен покой.
С этими словами она наконец развернулась и вышла, тихо прикрыв
за собой дверь. Щёлкнул замок.
И я остался один.
Один в тишине палаты, залитой холодным светом магического шара.
Один со своим страхом, с чужими воспоминаниями.
Я сел на кровати, обхватив голову руками. Пустота. В голове не
было ни единой мысли о том, как плести эти чёртовы щиты. Я медленно
поднял перед собой руки — те самые бледные, аристократичные руки
Алексея Воронцова.