Но даже на фоне таких зловещих картин
сильнее всего впечатались в память фигуры преследовавших его
полузверей. Во сне оборотни-гуаи представились ему огромными
ночными демонами, с багровыми глазами и слюной капающей с клыков,
не боящимися пламени, неотступно идущими по следу, появляющимися из
ниоткуда в самых безопасных местах.
Проснувшись окончательно, Вален понял,
что с иррациональными страхом перед полузвериными формами гуаев,
засевшим глубоко в его разуме, надо что-то делать. Кстати, в чьей
именно части разума он засел? Хотелось бы думать, что это прежнего
Валена какой-то гуай успел напугать до коричневых
штанов…
Нет, нельзя быть нечестным с собой.
Ему скоро ещё нести метку Печати, грозящую безумием — самообман
будет самоубийством. Образы гуаев казались тесно связанными с
прочими ужасами в сегодняшнем сне. Где прежний Вален мог увидеть
такое? В книгах вычитал? Самые драматичные события его маленькой
жизни оставили лишь общие эмоции, а книжные знания так врезались в
мозг, что запечатлели детальные картины? Не может такого
быть.
Без сомнения, именно он-настоящий
успел когда-то навидаться гуаев с худшей стороны. И если не
преодолеть этот страх, встретив его лицом к лицу — то можно забыть
про все великие планы. Вален потёр голову в том месте, куда недавно
ударил гуай-вепрь. Конечно, ничего уже не болело. Но Вален
прекрасно помнил, как прощёлкал атаку, потому что замер на миг. В
настоящем бою он бы вообще остался без головы.
Это был третий день отдыха и время до
обеда Вален посвятил чтению. Даже слетал в Зал Записей, чтобы взять
ещё книг. Некоторые ответы найти было непросто, поскольку мало кто
записывает на бумаге самоочевидные вещи. Например, то, что люди и
гуаи сосуществовали в этом мире всегда — или, по крайней мере, с
незапамятной древности. Даже не просто «сосуществовали» — писатели
явно считали их одним видом. Вален окончательно осознал это лишь
когда наткнулся на фрагмент в «Пособии молодого практика»… Пардон,
в «Начальном наставлении Досточтимого Золотые Одежды»:
«Многие ученики спрашивают: что значит
бросать вызов судьбе? И многие наставники отвечают, что в самом
вопросе заложен парадокс. Вот практик, пришедший из ничтожества к
величию — разве не предначертала ему этого судьба изначально,
наделив его способностями? Вот практик, не отступающий ни перед
какими опасностями, благодаря своей железной воле — разве эта самая
воля позволит ему свернуть с раз и навсегда предопределённого
пути?