Наттар поклонился и серьёзно ответил:
— Никогда мне такой мысли в голову не
придёт. Нуууу, а если придёт, так можете голову с меня сразу
снять!
— Ладно-ладно, мы уже поняли, что ты у
нас прям образец добродетельного ученика из сказок. Постарайся
таким и оставаться, когда снова дойдёт до дела. Так, птенцы, мы
сюда, вроде, на тренировку пришли? А ещё я обещал показать Валену,
как у нас меряется закалка. Вален, ты что-то хочешь
спросить?
— Да, — Вален придал лицу выражение
простодушного любопытства. — Всё никак не могу вспомнить — а почему
гуаи в Секте Шести Печатей предпочитают человеческую
форму?
— Лично мне лень отчищать одежду и дом
от шерсти, — пожал плечами Кантос. — И отрастив эту шерсть, вместе
со звериной башкой, я становлюсь ещё ленивей обычного. У других —
свои причины. Человеческое тело обычно выносливей. В человеческом
теле нет лишних мускулов, которые в бою полезны, а вот закалку
нарушают — упражнения делают легче. Ну и в местах вроде нашей
секты, где живёт вперемешку целая куча всяко-разных гуаев, стулья,
двери и прочее обычно делают под людей. Потому что человеком может
обернуться почти каждый. А звериных и полузвериных форм на свете
туча.
— Понятно, — протянул Вален. Помялся,
потёр подбородок.
— Ну, колись уже, чего ты там хочешь
сказать? — Кантос не упустил намёка.
Вален был уверен, что лучшая ложь —
это грамотно обрезанная и преподнесённая правда. На худой конец —
девять частей такой правды, смешанных с одной частью лжи. Поэтому и
сейчас не стал ничего выдумывать
— Старший, мне кажется, что в моём
сердце откуда-то поселился страх перед полузверями. Сам не знаю
откуда. Может, из-за того, что со мной случилось в запечатанном
хранилище.
Это происшествие не было секретом ни
для кого в секте. Секретом были лишь подозрения Арамы, что оно
стало последним звеном в цепочке попыток убийства.
— Может тот вор, или кто он там, как
раз был в полузвериной форме, когда пытался убить меня. Не знаю,
другая причина просто в голову не приходит! В общем, вы же
понимаете, так не годится. Мне из-за этого уже раз чуть не
проломили череп! Вот я и хотел бы попросить вас — не могли бы вы
оборачиваться, когда учите нас, ну, чтобы я мог привыкнуть к вашему
виду.
Кантос пожал плечами. Как и у Наттара
его превращение было стремительным и лёгким, словно не кости и
плоть болезненно перестраивались в новую форму, а один мираж
сменялся другим. Только у Кантоса оно вышло ещё очень быстрым.
Хватило бы раз моргнуть, чтобы пропустишь момент, когда на месте
крупного, мускулистого человека со звериным хвостом оказался ещё
более крупный и мускулистый двуногий лев, покрытый серо-седой
шерстью. Свободный халат, болтавшийся на человеческом теле Кантоса
почти как на вешалке, теперь с трудом на него налезал.