— И как у нее здоровье? — поинтересовался я.
— Имеются определённые риски, — медленно проговорила она,
вчитываясь в строки. — В анамнезе зафиксированы признаки
посттравматического стрессового расстройства, адаптационные
нарушения, а также эпизодические проявления параноидальной
настороженности…
— Но всё это ведь в рамках нормы? — уточнил я. — Все мы
люди-человеки.
А про себя подумал, на бумаге всё можно прописать, а по факту —
здорова. Адекватна. Настоящая кобра…
Прокофьева скептически нахмурилась, хотела было закрыть папку и
уже что-то сказать против, дать от ворот поворот, когда в тишине
кабинета раздался рингтон из моего телефона, выставленный на звук
будильника.
Тихие переливы гитары — те самые, из начала «Лирики». Мелодичный
перебор, как из другой эпохи. Песня пошла фоном, будто из глубин
памяти. Тот самый медляк. Давно не модный, но — наш, под который мы
когда-то зависли на танцполе в прокуренном зале караоке где-то на
окраине.
Тогда, в девяностых, я напряг диджея прокрутить песню трижды
подряд. Без подпевок, без пьяных голосов, без лишних шумов — просто
музыка. Она любила эту песню, и я это запомнил. И все три раза мы
кружились медленно, плотно прижавшись друг к другу, слишком крепко
для первого свидания.
Но в тот вечер было плевать, на каком мы там свидании. Было
чувство, будто за нами ничего нет. Только мы и та песня.
Вера тогда смеялась, немного пряталась лицом в плечо, краснела,
запивала стеснение бокалом дешёвого вина, которое ей казалось тогда
«шикарным», а сама не уходила, продолжала танцевать. Глаза у неё
были закрыты. Руки доверчиво сцеплены у меня на шее. Мы стояли, как
будто нас обернули в музыку и вырезали из всего мира. И этого было
достаточно.
Теперь эта же мелодия звучала снова. Только кабинет, казенные
стены, металлическая картотека в углу да прямой взгляд женщины в
белом халате напротив. Всё по-другому, и всё — как тогда.
Воспоминание ее накрыло неожиданно. Словно кто-то взял и сорвал
занавес, кто-то на арене прошёл по канату, который я натянул между
прошлым и настоящим. Я не торопился. Молча, медленно стал шарить по
карманам, будто в поисках телефона, но на самом деле не торопился
его найти, и пошел уже куплет:
«Сигарета мелькает во тьме,
ветер пепел в лицо швырнул мне…».
Нашёл телефон, будто бы неуклюже вытащил из кармана. Он,
естественно, выскользнул и с глухим стуком откатился в сторону по
скользкому линолеуму.