Князь Святослав и Феофано - страница 13

Шрифт
Интервал


А Святослав промолчал.

«Вот и к лучшему», – подумала Феофано, сказала, что рада поприветствовать славных героев, что передаст василевсу каждое слово из тех, что услышали её уши, и вместе с паракимоменом удалилась из зала.


В гинекее, на женской половине дворца

После приема августе хотелось быстрее избавиться от Иосифа Вринги. Вездесущий паракимомен порядком ей надоел. Проводил в гинекей и остался в её покоях, дожидаясь, как видно, пока не погонят прочь.

– Преклоняюсь перед вашим безмерным терпением, – произнес он, учтиво оскалясь.

– О чем это вы? О каком безмерном терпении? – не поняла его слов августа.

– Никифор Фока не должен был приводить неугодного гостя…

– Ах, перестаньте, – сухо оборвала Феофано. – Он вовсе не гость, а союзник. Разве вы не слыхали?

– Слыхать-то слыхал. Да все это лишь уловки. Доместик ведет себя неразумно. Впрочем, как и всегда.

Феофано хотела ответить что-нибудь колкое, но не успела.

– Посыльный от князя! – объявили на входе в покои.

– Только этого не хватало, – напрягся паракимомен. – Надо сейчас же отправить его обратно.

– С какой это стати? Я хочу узнать, зачем он пришел, – нахмурилась Феофано и так посмотрела на евнуха, что тот не посмел возразить.

– Как пожелаете, – промолвил он, отступая.

Посыльного пропустили.

В приемную залу вошел курчавый разбойного вида детина. В руке у него серебрился какой-то предмет.

Феофано взглянула. Шкатулка. Усыпанная драгоценным голубоватым жемчугом, словно росой.

– От князя Святослава. В дар, – с хитрой улыбкой проговорил посыльный и откинул крышку. В глаза Феофано ударил блеск золотых украшений.

– Не прикасайтесь к шкатулке, – шепнул ей Иосиф Вринга. – Подарки дарят в определенное время и в присутствии определенных людей. Таков порядок, и нельзя его нарушать.

– Иноземным гостям не известны наши порядки, – ответила Феофано и сделала знак посыльному подойти.

– У князя, должно быть, какой-нибудь тайный умысел, – продолжал нашептывать евнух. – Сначала надо понять какой, а уж потом принимать дары.

Но его слова не возымели никакого действия.

Феофано взяла шкатулку. Внутри на багряном шелке среди золотых колец и подвесок лежало невиданное по красоте ожерелье из крупных рубинов, ярких и сочных, словно спелый гранат. От восторга у Феофано перехватило дыхание. Какая немыслимая, невозможная красота.