Когда я зашел в сушилку, все были уже в сборе и даже не
закончили своих обсуждений касательно произошедшего.
— Да ладно с ними, с этими офицерами, — сказал Солодов хмуро, —
вас че, не волнует совсем, что Таран уходит, а этого Лазаренко… Или
как там его?..
— Лазарева, — напомнил Алим, поправлявший перевязь загипсованной
руки на шее.
— Да все равно, как там его! — возмутился Солодов, — вам все
равно, что эдакая змеюка теперь будет у нас тут командовать?
— Угу… У него рожа кирпича просит… — промычал Уткин.
— А что сделаешь? — вздохнул Алим. — Начальство так сказало,
значит так надо.
— Душманы изжить нас не смогли, так этот старлейчик точно
изживет, — прогундосил Матузный, сидя на деревянной лавке у
стены.
— Что-то вы тут совсем нюни распустили, — улыбнулся я.
— Да какие нюни? — Матузный сухо сплюнул. — Возмущает меня, что
Таран нас так запросто кидает на этого Лазарева!
— Ты к Тарану не лезь, — нахмурился Малюга. — Таран тут причем?
Ему сказали — перевод. Значит перевод. Приказ такой! Он же не сам
перевестись решил! Если б мог, он бы с нами до последнего!
— Если б был до последнего, — немного обиженно сказал Матузный,
— тогда бы отказался!
— Откажешься тут, когда начальник отряда сам к тебе приезжает… —
пробурчал Солодов.
— А ты давай, Тарана не оправдывай! — сказал Матузный, — и ты,
Малюга, не оправдывай! У нас принято один за всех!
— А ты на Тарана не наговаривай! — насупился Малюга.
— А я и не наговариваю! Я по делу!
— Ага… По делу. Просто так ты языком мелешь!
— Братцы, давайте харэ, — сказал им Уткин, но пограничники уже
завелись.
— Вот если б я на месте Тарана был… — сказал было Матузный, но
не закончил.
Никто так и не узнал, что бы сделал Матузный, окажись он на
месте начальника заставы. Не узнал, потому что я остановил этот
балаган.
— Мужики, я вас не затем тут собрал, чтоб вы как бабы базарные
голосили.
Пограничники притихли, сидя на лавках, все как один уставились
на меня.
— Так Таран… — с каким-то оправданием в тоне начал было
Матузный.
— Таран или не Таран, — снова прервал его я. — Это уже вопрос
пройденый. Переводят его и точка. Нечего тут обсуждать. От того,
что вы языками мелите, это не изменится. Нам остается только
служить в новых условиях. Понятно?
— Вот именно об этом, — начал Канджиев, поудобнее устраиваясь в
уголке, — я все время вам и говорил, братцы. А вы — одно спорить да
спорить.