— Но? — тихо, но решительно спросил я.
Таран сглотнул. А потом продолжил:
— Но сейчас дело другое. Сейчас ты всегда должен держать в
голове, что, чтобы ни решил Лазарев — он прав. Так надо. Надо,
потому что две жизни важнее одной. Надо, даже если это может
показаться несправедливым к тебе или к парням. Надо, даже если это
кого-то заденет. Выбьет из колеи. И…
Он замолчал, собираясь с силами.
— И?
— Я понимаю, что многого прошу, но хочу, чтобы ты пообещал, что
так и будет, Саша.
Я вздохнул. А потом встал.
Казалось, скрежет, с которым отъехал мой стул, когда я поднялся,
чуть было не заставил Тарана вздрогнуть. И тем не менее он не
вздрогнул. Выдержал.
— Я всегда считал и считаю, — начал я, — что мои принципы
загонят меня в могилу. Рано или поздно…
«Однажды так уже случилось, — подумалось мне, — в тот самый
день, когда я попал сюда, в восьмидесятые».
— Но иначе я не могу. Не могу изменять себе. И если мне придется
защищать моих бойцов от кого бы то ни было, я стану защищать. Две
жизни действительно важнее одной, Толя. Но это не значит, что та
жизнь, которой придется пожертвовать, чтобы спасти других, — не
имеет значения. И уж точно значение имеет ее честь.
Таран стиснул зубы. Я понял это, потому что заметил, как
заиграли желваки на его лице.
— Мне кажется, ты меня не понял, Саша…
— Я тебя прекрасно понял, — возразил я. — И благодарен за то,
что ты дал мне наводки. Но теперь только я сам буду решать, что
делать с этой информацией.
Пока я говорил Тарану эти слова, начальник заставы не отрывал от
меня своего взгляда. Он смотрел пристально, сочувственно, словно
брат. В глазах его читалось бессилие, понимание того, что меня не
остановить, что бы он ни сказал. Но в них не было никаких сомнений.
И для меня именно это стало главным.
— Ну что ж, — сказал Таран немного погодя. — Я знал, что ты
можешь так сказать.
— Хорошо. Значит, ты и правда меня немного знаешь.
Начальник заставы кивнул.
— Если ты правда поймешь, что тут происходит, то изменишь свое
мнение, Саша.
— Посмотрим, — сказал я беззлобно. — Ладно, бывай, товарищ
старший лейтенант.
— Бывай, Саша.
Я надел фуражку, которую все это время держал на коленях, а
потом пошел к выходу из канцелярии.
— Саша, — остановил меня Таран.
Я обернулся.
— Совсем забыл сказать тебе еще кое-что. Кое-что важное.