Ма Уллика, растрепанная и
взволнованная, с красными пятнами на щеках, расхаживает из угла в
угол. А вот Ма Оница спокойна, как ложка в котелке. Она старая,
много повидала на своем веку, чтобы вывести ее из невозмутимого
состояния, нужно гораздо больше, чем брюхатая дочка.
На скрип двери обе Ма поворачивают
головы в мою сторону.
– Посмотрите на нее! Явилась,
негодяйка! Испоганила себе жизнь и радуется. Ты хоть понимаешь,
лихорадка болотная, что сделала? Понимаешь, да? Учили ведь.
Говорили ведь. Предупреждали ведь.
– Ведь-ведь, медведь, – прерывает
причитания Ма Оница, – какой у тебя срок?
– С неделю уже знаю.
– Собираешься уходить?
– Угу.
– Страшно?
– Угу. Только я все равно уйду.
Так решила!
Ма Уллика делает драконий скачок
через всю комнату и прижимает меня к груди.
– Не пущу! Не пущу-у-у! Она там одна
пропадет! Разбойники там, лиходеи, дикие звери, дикие люди. Или
просто выкинет раньше времени. Не дойдет. Не пущу-у-у!
Ма Оница терпеливо ждет, пока
иссякнет поток слов и слез Ма Уллики.
– Дело серьезное. Но ни она первая,
ни она последняя. Придет Па, обсудим все. Подготовиться надо. Чтобы
и самой не пропасть, и на жизнь заработать. Байстрюка-то одна
поднимать будешь, – обращается Ма уже ко мне.
– Иди, доешь ужин! – вступает Ма
Уллика. – А то все уже остыло.
Сажусь за стол, рядом с моей тарелкой
лежит сильно обгрызенная горбушка. Так Велика выражает мне свое
сочувствие.
– Ма, – спрашиваю Ма Уллику, – у нас
с лета ни одного яблока не осталось? Хочется, мочи нет.
Ма всплескивает руками, бежит в
кладовку и возвращается с пусть и маленьким, но
восхитительно-красным плодом.
Запускаю зубы в хрусткую мякоть. Ма
Уллика почему-то сморкается в передник.
Сижу на скользком кожаном диване,
зажатая с обеих сторон. Справа – Ма Оница, слева – напряженно
застывший Па. Они здорово продавили потертое сидение. Чувствую себя
упавшей в мягкую неглубокую яму, из которой мне самостоятельно не
выбраться.
Вокруг сапог натекла грязная лужа.
Служанка будет очень недовольна нашим визитом.
Окна закрыты, плотно задернуты
толстые шторы. От множества зажженных свечей идет тяжелый запах
благовоний. Комната большая, но в ней все равно душно и жарко.
Платье облепило мокрую спину. Хочется за дверь, на воздух, пусть
даже и под дождик.
Напротив нас, за полированным рабочим
столом с рахитично-кривыми, но резными ножками, сидит маг-чеканник,
господин Зарев.