– Жолина! – тоненько крикнул кто-то.
– Врежь этой чужачке. Пусть знает!
Ивка плюнула и встала. Не то, чтобы
испугалась, а неохота было связываться.
Отвернулась к стене и начала
натягивать еще влажные рубашку и штаны. Пошла к воде. В рубашках и
штанах купалось все местное население. И мужчины и женщины.
Называлось это неудобное безобразие «купальный костюм».
Раттенпульцы хорошо плавали,
заплывали далеко в море. Ивка пыталась научиться, но получалось
плохо. Она отчаянно колотила руками и ногами по воде, уходила под
воду, выныривала испуганная, отплевывалась, терла глаза. Глаза тут
же начинало щипать. Но все равно было хорошо.
Несколько раз Ивка каталась на
парусной лодке. Такое удовольствие стоило всего два медяка.
Прохладный ветер обдувал разгоряченное лицо. Вдоль опущенной в
зеленую воду ладони поднималась белая пена. Один раз прямо перед
носом выскочила из воды в воздух красная рыба с выпученными
глазами. Удивленно глянула на Ивку и скрылась в волнах. Говорили,
что иногда вечером из глубины поднимаются мертвенно-бледные русалки
с хвостами в гниющей чешуе и заманивают за собой неудачливых
рыбаков. Говорили, повелитель моря, Кептун, когда бывает в ярости,
размахивает своим каменным трезубцем, и тогда поднимается страшный
шторм. Говорили, живет на дне мудрая змея Медун, исполняющая
желания тех, кто сумел до нее донырнуть. А донырнуть до нее можно
только с огромным камнем в руках. Но мало ли о чем говорили в
поселке Раттенпуль.
Над очагом булькала в котле гречишная
каша. Ивка, поудобнее устроившись на круглом камне, толкла в ступке
горошины перца. Размышляла о том, сколько картошки надо будет
начистить для супа, сколько налущить гороха, и купит ли хозяин
ставший дешевым местный виноград. Медленно выползали из-под навеса
заспанные строители, зевали, кряхтели, плескали в лицо холодную
воду из ведра.
Кто-то из работников неожиданно
схватил Ивку за шею мокрыми руками. Данница сердито стеганула его
полотенцем. Вот нашли забаву: пугать ее, когда совсем не ждет. А то
еще и за седальницу щиплют. А ведь у каждого дома жена или две. И
куча детей. Хорошо хоть, приставать не пристают. Да и то только
потому, что Ивка первым же вечером поведала им во всех ужасных
подробностях историю Рога.
Ивка спустилась по узкой, крутой
тропе, присела на нагретый за день камень лицом к морю, устало
прикрыла глаза. Но и сквозь веки чувствовала красное тепло
вечернего солнца.