Девушка шмыгнула носом, высморкалась
в пальцы, подплыла ближе к берегу.
– Ой, што это у тебя за шклянка на
груди вишит?
– Так, настой лекарственный.
– И вовше не наштой. Я знаю, знаю,
это горькая роша из Маковой Долины. Отдай ее мне, хоть забудушь до
утра от тяжелых мышлей.
– Ну, горькушка денег стоит, – сразу
перешла Ивка на деловой тон.
– Подумаешь, денег, – небрежно
бросила новая знакомица. – Тебе школько?
Достала откуда-то из воды сплетенный
из зеленых нитей кошель, вытряхнула на ладонь содержимое.
Серебряные монеты рыбьей чешуей блеснули в руке: «Трех хватит?»
Ивка на столько не рассчитывала, но
пробурчала недовольно: «Мне за горькушку эту пять обещали».
– Врешь ты все, – заявила девица. – А
хоть бы и пять.
Отсчитала таллены, подплыла к берегу,
протянула Ивке. Рука оказалась неожиданно теплой, будто прогретой у
зимней раскаленной печки.
Ивка стянула с шеи склянку с
росой.
Девица выдернула пробку, жадно вылила
содержимое склянки в рот, поморщилась. Замерла, прислушиваясь к
своим ощущениям. Глаза ее медленно подернулись масляной пленкой,
рот растянулся в счастливой улыбке.
– Хорошо-то как! – девица крутанулась
в воде, мелькнула полоска незагорелой кожи под рубашкой, взвился и
с силой ударил по воде огромный рыбий хвост. Полетели в стороны
холодные брызги.
– Для тебя уже готово мешто в
небешной лодке, – хихикнула девица и добавила, подумав: – Скоро
отплывать. Собирайся, милая.
Показала Ивке длинный зеленый язык,
вскрикнула и ушла на глубину. Пропала странным мороком. Была – не
была. Кто знает. Но монетки в руке остались, не пропали.
– Вот ведь почудится, – удивленно
покачала головой Ивка. Встала и, подобрав подол, на всякий случай
побыстрее убралась с места странной встречи.
В спину ей летели, дробились в
воздухе разудалые, не очень разборчивые слова песни.
Черну воду не пила-а-а,
Чай тебе я не мила-а-а.
Я при... тебе... в ночи...
Интересно, – думала Ивка, отодвигая
на ходу от лица ветки с колючими листьями. – Придет ли сегодня
парень-красавец на берег петь вместе. И если придет – чем это все
закончится.
Ивка разложила на столе чеканки.
Тщательно пересчитала несколько раз. Она точно знала, что их
осталось пять, но девушке доставляло удовольствие дотрагиваться до
блестящей, покрытой рунами поверхности, гладить прохладный металл,
протирать мягким куском материи причудливо изрезанные края.