Инженер Петра Великого - 5 - страница 30

Шрифт
Интервал


Я нахмурился.

— Государь уже знает?

— Ему доложили. Сейчас будет буря. Идем, барон. Твои уши в этом разговоре не помешают.

Он оказался прав. Не успели мы дойти до царского кабинета, как навстречу нам вылетел сам Петр. Лицо его побагровело, глаза метали молнии.

— Яков! — прогремел он. — Какого дьявола у тебя творится?! Я доверяю тебе южное направление, а ты позволяешь этим басурманам хозяйничать на моей земле! Где была твоя разведка?

На лице Брюса мелькнула тень досады, но он постарался ответить спокойно.

— Мы не проморгали, Государь. Предупреждали о скоплении орды у Перекопа еще месяц назад. Но все силы сейчас на севере. На юге гарнизоны ослаблены.

— Ослаблены! — взревел Петр. — Моих людей в рабство угоняют, а у него гарнизоны ослаблены!

Тут его взгляд упал на меня. И глядя на эту бурю во плоти, я вдруг отчетливо вспомнил того гвардейца за дверью. Ушаков. Будущий глава Тайной канцелярии. Железный человек, который сейчас слушает этот рев с тем же невозмутимым видом, с каким будет слушать предсмертные хрипы на допросах. Надо запомнить это имя.

— Ты! Барон! Как нельзя кстати! — Петр подошел вплотную. — Мне нужны твои винтовки! Не сотни — тысячи! К весне я хочу иметь хотя бы один полк, полностью вооруженный твоим оружием! А к лету — всю армию, что я отправлю на юг под началом Шереметева!

Схватив меня за камзол, он вперил в меня горящий взгляд.

— Слышишь меня, Смирнов?! Все! Все силы твоего Игнатовского — на выпуск винтовок! Забудь про свои прожекты, забудь про дороги! Это все потом! Сейчас — война! Настоящая, кровавая война на два фронта. Мне нужно оружие. Делай что хочешь, но оружие должно быть! Крымские ханы должны быть низложены, это наверняка неспроста, османы там увеличивают армию — неспроста это.

Он развернулся и так же стремительно удалился, оставив нас с Брюсом в оглушительной тишине.

Царский ураган стих. Все мои планы и долгосрочные проекты, выстроенная стратегия — все летело к чертям. Царский приказ был абсолютен. Моя промышленная машина, которую я так тщательно выстраивал для марафона, должна была немедленно переключиться на спринт. На военные рельсы. Без права на ошибку.

Забыв про сон и отдых, мы работали в три смены. Весь декабрь прошел как в тумане, я даже не заметил, как наступил новый, 1706 год. Праздник прошел мимо, фоном; устроенный по старой памяти фейерверк своим грохотом не принес радости, а лишь подчеркнул общее, лихорадочное напряжение. Вся моя промышленная империя, не успев родиться, встала на военные рельсы.