Но не очень. Стёпу, конечно,
опознали, хотя на отрубленной голове лицо изуродовано страшно.
Рыжие вихры залеплены коричневой кровавой коркой. А, ещё записка в
мешке, по-немецки и по-испански: «Так будет с каждым, красные
свиньи». Подпись неразборчивая, но явно не Мёльдерс. Он, побывав в
роли зэга, точно знает – подобное не пройдёт бесследно. Его коллеги
пока не в курсе про загробное воздаяние, попам они не верят, больше
нацистским языческим легендам.
Мы ещё находимся в мире временно
живых, и Пумпур отдал негласный приказ расстреливать выбросившихся
с парашютом. Или добивать на земле. Никто не стал возражать, а
Сикейрос поддержал у своих. Война в воздухе приобрела совсем
зверский вид.
Я сочинил письмо домой. Секретность
полная, поэтому больше про кормёжку и мягкий климат мадридчины,
когда Бобруйск замело снегом. Про Стёпу мельком – болеет сильно,
беспокоюсь за него очень. Пусть семья готовится к неизбежному.
Сбили и Рычагова, носящего здесь
конспиративную кличку Пабло Паланкарос. С лёгким ранением,
отстранённый от полётов, он как-то оттянул меня в сторону.
- Вань, ты лучше всех конструкцию
«Чатос» знаешь и испанский язык. Есть идея!
Даже ему инструкции и прочие
предписания застряли поперёк организма. Тем более – простреленного
организма.
- Мы аккумулятор возим мёртвым
грузом. Если его выкинуть, сзади железку приконопатить? Слышал, на
«Фарманах» в Мировую вообще на сковородках летали. Объясни
механикам, у меня с испанским… не очень.
Хосе моментально врубился и быстро
нашёл куски листовой стали от восьми до двенадцати миллиметров
толщиной. Винтовочную пулю они удержали, а с крупным калибром мы и
не пробовали, дабы не расстраиваться. Лучше хоть что-то, чем
ничего. В течение недели желающие получили кустарные
бронеспинки.
Потом из Союза прибыла первая партия
И-16. О них большинство воевавших в Испании советских лётчиков
только слышало, но не видело. Моноплан, без идиотской бипланной
коробки с подкосами и расчалками, шасси убираются, скорострельные
пулемёты «ШКАС», бронеспинка заводская, скорость намного выше…
Песня!
Эскадрилья, наконец, получила штатную
численность и по количеству машин, и людей. В ней появились
иностранные добровольцы – американец, поляк, серб, а также четверо
испанцев. Как только узнали про «Ишаков», часть народа моментально
запросилась на перевод. И тогда Рычагов выдал историческую
фразу: