«Грибы врон?» — мысленно повторила я слова Горхи, пытаясь
зацепиться за хоть что-то понятное в этом безумии. И вдруг словно в
ответ на мои мысли, в голове всплыли странные обрывки
воспоминаний... явно мне не принадлежавших.
...Бледно-рыжие шляпки на тонких ножках, растущие у замшелых
корней старых дубов, покрытых изумрудным мхом... Просторная
аудитория с высокими сводчатыми потолками, где седовласый маг в
тёмно-синей мантии читает лекцию сонным студентам: «Грибы врон
смертельно опасны для орков — вызывают мгновенную остановку сердца,
но для людей лишь провоцируют долгий сон и временную потерю памяти,
в зависимости от съеденного количества. Каждому бытовику необходимо
знать базовые свойства ядовитых растений...».. Скучающая девушка с
тёмными волосами, рассеяно рисующая в потрёпанной тетради цветочки
и завитушки вместо конспектирования урока, мечтающая о чём-то
далёком и прекрасном... Раздражённый мужской голос, эхом отдающийся
в небольшой комнате с выцветшими обоями: «На учёбу мы всё
потратили, Эмма! Последние сбережения семьи! Теперь хоть отработай
контракт и не позорь наше имя!»
Я резко вздрогнула и тряхнула головой, пытаясь избавиться от
чужих образов, которые ощущались слишком реальными, слишком
детальными. Это определённо не мои воспоминания! Это...
воспоминания той самой Эммы, в чьём теле я, видимо, каким-то
невероятным образом оказалась.
Ноги подкашивались, но я заставила себя подняться, придерживаясь
за холодную каменную стену. Нужно было что-то делать, двигаться,
иначе безумие грозило поглотить меня окончательно. Неуверенными
шагами я пересекла кухню и подошла к маленькому мутному зеркалу в
потемневшей металлической оправе, висевшему на стене рядом с
полками. Стекло было таким старым и грязным, покрытым пятнами и
разводами, что отражение казалось размытым, словно я смотрела
сквозь мутную воду пруда.
На меня смотрело совершенно чужое лицо. Впалые щеки,
подчёркивающие острые скулы, чуть раскосые серо-зелёные глаза с
длинными тёмными ресницами, аккуратный курносый нос, слегка
припухшие от слёз губы. Тёмно-каштановые волосы были заплетены в
растрёпанную косу, из которой выбивались непослушные пряди,
обрамляя худое лицо. Молодая девушка, не старше двадцати, хрупкая
как тростинка на ветру, с кожей цвета слоновой кости и тонкими
запястьями, на которых проступали синеватые вены.