***
Следующий день пролетел в привычном ритме. После обеда —
физподготовка. Именно перед кроссом, переодеваясь в спортивную
форму в раздевалке стадиона, я вдруг отчётливо вспомнил:
восемнадцатое марта.
В памяти, как яркая вспышка, возник образ: человек в белом
скафандре, парящий на фоне бескрайней черноты космоса и сине-белого
шара Земли. Алексей Леонов. Первый выход в открытый космос.
Событие, которое потрясёт весь мир. А пока, здесь, в марте 65-го,
об этом не знает никто. Строжайшая секретность. Даже дата запуска
корабля «Восход-2» была тайной. Никто, кроме меня.
Я застыл на секунду, завязывая шнурок кроссовка. По коже
пробежали мурашки, но не от холода. Меня снова посетило это
странное чувство: знать будущее, которое для всех здесь ещё
неведомое чудо.
Интересно, как это будет выглядеть со стороны? Не на страницах
учебников истории или документальных фильмов из моей прошлой жизни,
а здесь и сейчас? Как воспримет это страна? Как отреагируют мои
товарищи? Армейская среда, да ещё в авиационном училище, наверняка
будет одним из первых рупоров восторга и гордости.
Я мысленно отметил дату. Надо будет обязательно послушать радио,
почитать газеты, увидеть эту реакцию своими глазами. Увидеть
историю в момент её свершения.
Эта мысль окрыляла, поэтому кросс по пересеченной местности за
казармами я пробежал в числе первых, ощущая прилив адреналина не
только от физической нагрузки, но и от предвкушения грядущих
событий.
***
Перед увольнительной я отправился к подполковнику Карякину. План
получился компактным, но насыщенным. Он пробежал глазами по нему,
хмыкнул, поставил резолюцию «Утверждаю» и свою размашистую
подпись.
— В понедельник начнёте внедрять, Громов. Организуйте первую
сходку кураторов. Молодец. Иди.
— Есть организовать, товарищ подполковник! — отчеканил я,
чувствуя удовлетворение от выполненной задачи. Да и дело, как ни
крути, полезное.
Теперь можно было переключиться с учебных дел и подумать о
вечере с Катей.
Я тщательно подготовился к походу в театр: парадный китель и
брюки были безупречно выглажены, ботинки начищены до зеркального
блеска, фуражка сидела как влитая. В зеркале казармы отражался
подтянутый, уверенный в себе курсант.
Проверив по списку, дежурный по роте отдал мне увольнительную
записку — пропуск в город. Я вышел за КПП, вдохнул вечерний воздух
и быстрым, решительным шагом направился к остановке трамвая.