Я следил за тем, как мои люди покупали всё, что нам нужно, когда
выходил подышать. Всё идёт по плану.
Потом решил воспользоваться моментом. Наклонился к Костёву и
произнёс тихо:
— Приведи своих родителей.
Парень вздрогнул, словно его ударило током. Широко распахнутые
глаза, приоткрытый от удивления рот. Давно не видел его таким
обескураженным. Даже жевать перестал, держа кусок мяса на вилке на
полпути ко рту.
— Родителей? — переспросил он, не веря своим ушам. — Сейчас?
— Да, сейчас, — кивнул я, отхлёбывая из кружки местный сбитень —
горячий, сладкий, с пряностями, идеальный после такого насыщенного
дня. — Они же в городе, верно? Хочу познакомиться.
Коля оставил вилку, медленно вытер губы салфеткой, словно
оттягивая момент ответа. Я видел, как в его глазах мелькнуло что-то
похожее на страх, смешанный с надеждой.
— Павел Александрович, они... — парень запнулся, подбирая слова.
— Они простые люди, деревенские. Неграмотные почти...
— И что? — поднял бровь, глядя на него с непониманием. — Я
думал, ты гордишься своей семьёй.
Эти слова попали в цель. Костёв выпрямился, щёки его покраснели
от стыда.
— Конечно, горжусь! — воскликнул он с жаром. — Отец всю жизнь
спину гнул, чтобы нас прокормить, а мать... Лучше матери не
найти.
— Так в чём проблема? — спросил я, продолжая наблюдать за его
реакцией.
Коля молчал несколько секунд, переводя взгляд с меня на
остальных за столом и обратно. Наконец, решившись, он кивнул:
— Я... Я приведу их, — встал из-за стола, отодвинув стул с таким
грохотом, что несколько посетителей обернулись. — Скоро буду.
И выбежал из кафе, словно за ним гнались все демоны преисподней.
Я проводил его взглядом через окно.
Руднева, сидевшая напротив, смотрела на меня с плохо скрываемым
интересом.
— Зачем вам его родители? — спросила она, стараясь, чтобы голос
звучал нейтрально, но я чувствовал напряжение в каждом слове.
— Увидишь, — улыбнулся ей, не собираясь раскрывать карты раньше
времени.
Тридцать минут растянулись почти вдвое. Мы уже заканчивали
трапезу, когда дверь кафе снова распахнулась, и на пороге появился
Костёв. Его лицо раскраснелось от быстрой ходьбы и волнения. За
ним, переминаясь с ноги на ногу, стояли двое пожилых людей —
мужчина и женщина, одетые в простую, но чистую одежду.
Отец Николая был невысоким, но крепким мужчиной лет шестидесяти.
С морщинистым, обветренным лицом и руками, покрытыми мозолями от
многолетнего тяжёлого труда. Седые волосы были аккуратно причёсаны,
явно по случаю важной встречи, а выцветшая рубаха выглажена до
блеска. В его потускневших голубых глазах — точной копии Колиных —
читались настороженность и смущение.