— Ешьте, пожалуйста, — предложил я, видя, что они не
притрагиваются к еде.
— Благодарствуем, ваше сиятельство, — ответил Иван Николаевич,
всё ещё не поднимая глаз. — Мы уж отобедали, не беспокойтесь...
— Пап, ешь давай, — шепнул Костёв, подталкивая к отцу тарелку с
мясом. — Граф не обидится.
Я видел, как постепенно они оттаивали, осмелев настолько, чтобы
взять вилки и ножи. Ели аккуратно, маленькими кусочками, боясь
проронить крошку.
— Уважаемые Иван Николаевич, Анна Петровна, — обратился к ним,
когда они немного освоились. — Хочу поблагодарить вас.
— Нас? — изумлённо переспросила женщина, впервые подняв на меня
глаза. — За что же, ваше сиятельство?
— За то, что вырастили такого сына, — ответил я, и в моём голосе
звучала искренность. — Николай — настоящий мужчина. Храбрый,
честный, преданный. Таких сейчас мало.
Я видел, как старик выпрямил спину, а в глазах его мелькнула
гордость. Женщина снова украдкой вытерла слезу.
— Он у нас всегда был... совестливый, — произнёс отец, и голос
его окреп. — Маленьким ещё, бывало, последнюю краюху хлеба
сестрёнкам отдаст, а сам голодный спать ляжет.
— И упрямый, — добавила мать с нежностью. — Если что решил — не
своротишь. Как сказал, что в армию пойдёт, так никакие уговоры не
помогли.
— В кого бы это? — усмехнулся я, глядя на Ивана Николаевича.
Старик впервые улыбнулся, показав несколько отсутствующих
зубов.
— Это он в меня, — признался с гордостью. — Я в молодости тоже
упёртый был, как бык. Пока свою Аннушку не отвоевал у соперников,
не успокоился.
Я заметил, как Руднева, сидевшая неподалёку, слушала этот
разговор с особым вниманием, и на её обычно непроницаемом лице
появилась лёгкая улыбка. Теперь она узнала что-то новое о человеке,
в которого, как я выяснил недавно, была влюблена.
— Рад, что вы тут, — продолжил я. — Как и обещал Николаю, вы и
ваш сын будете жить в моём роду.
— Правда? — удивились пожилые люди, переглянувшись. Недоверие
смешивалось с надеждой в их глазах.
— Вы не смотрите, что выглядим немощными, работать мы можем, —
заявил отец Костёва, выпрямляясь и пытаясь выглядеть сильнее, чем
был на самом деле. — Я и плотничать умею, и по хозяйству справлюсь.
А Анна моя такие пироги печёт, пальчики оближешь!
Я улыбнулся, оценив его гордость. Он не хотел быть обузой, даже
получая такой шанс.