— Ну что, ты голодный? — хохоча,
спрашивал он. — Ну что, ты? ГОЛОДНЫЙ?
Испуг, который я испытал, невозможно
было описать словами. Что-то в душе резко напряглось, и я понял,
как сильно я ненавижу эту бутылочку. Она за один вечер, начала
вызывать у меня чувства полные отвращения.
— Не надо! — прокричал я, но из
глотки вырвалось обычное: Агуа.
На этом моменте я проснулся. Ничего
не поменялось. На меня пялится этот истязатель, да ещё и хмурится
своей устрашающей рожей.
Ну что опять?
— Ладно, ладно, не ори, — пробурчал
Борис, раздражённо вздыхая. — Сейчас покормим тебя, маленький
тиран.
КАКОЙ КОРМИТЬ? ОПЯТЬ? ТЫ О ЧЁМ? У
МЕНЯ ПАМПЕРС ПОЛНЫЙ!
Парень вышел на кухню. Понимая, чем
всё это может закончиться, я начал дрыгать ножками и ручками, в
попытке встать. Мышцы были слишком слабыми, так что ничего у меня
не вышло.
Но я не оставлял попыток свалить из
этой корзинки. Я был готов к чему угодно: упасть, улететь,
вернуться туда, откуда пришёл в это тело, лишь бы этот мучитель не
пихал в меня молочную смесь.
Я не успел…
В очередной попытке встать я замер,
услышав шаги. Приподняв голову, увидел Бориса, стоящего в дверном
проёме с этой… БУТЫЛКОЙ. Которой, он всю ночь меня пугал, пытаясь
накормить.
Он почему-то думал, что я тут же её
проглочу. Что у меня бездонный желудок. Хотя наташа несколько раз
сказала ему: «дети едят через каждые два-три часа. Не надо насильно
его напаивать. От этого, он тише и спокойнее не станет».
Он смотрел на меня как-то
кровожадно, натянув на лицо кривую улыбку. Лучше бы уж не
улыбался…
Да это не я тиран, а ты!
СПАСИТЕ!
Приближаясь ко мне, Боря перекидывал
бутылку из рук в руки, словно шёл не младенца кормить, а на
какую-то драку. Резко поднеся её к моему лицу, он запыхтел, ибо я
не собирался сдаваться!
Отворачивался, морщился и истошно
вопил: АГУА!
Хотя в голове было другое: Вырасту,
я тебя найду, и запихаю эту бутылочку по самые…
— Ну че ты? Не выёживайся, — ворчал
Боря, пытаясь запихнуть мне в рот соску. — Жрать же хочешь, по
глазам вижу.
ДА НЕ ХОЧУ Я! АТСТАНЬ!
Наконец, после нескольких
безуспешных попыток, мне пришлось сдаться. Я устал.
Смирившись с неминуемым, я позволил
ему впихнуть в меня эту проклятую соску.
Молочная смесь была теплой и
сладкой, но противной до тошноты. Глотать ее не хотелось
совершенно, поэтому я притворился, что ем. Боря смотрел на меня с
триумфом, словно одержал великую победу. Но он ещё не понимал, с
кем связался…