— Ну и хер ли ты верещал, —
проворчал он. — Сам жрать хочешь, но за каким-то фигом нервы мне
мотаешь.
Я мечтал о том дне, когда смогу
говорить, ходить и давать вот таким, как он, по шапке. Да
посильнее. Но больше мечтал, чтобы нашлись мои местные родители…
когда же настанет этот день?
Дождавшись когда парень потеряет ко
мне интерес, я выплюнул бутылку. Парень, кажется, не заметил этого.
Он просто взял корзинку, протянул меня Наташе и велел посмотреть и
помыть мне попу.
Как только эта милая девочка взяла
меня на руки и потащила в ванную комнату, в животе началось
бурление. Когда пятую точку начала обдавать теплая водичка,
появилось желание что-то выпустить из себя…
Через мгновение, со сквозящим
звуком, мне стало так спокойно… легко.
— БОРЯ, ТЫ КАК БУДТО ПРЕДВИДЕЛ!
МАЛЫШ ПОКАКАЛ!
За следующие полчаса ничего толком
не произошло.
Боря, собираясь на работу, долго
сомневался, стоит ли меня брать с собой или нет. Я, пока слушал его
раздумья: «Нахер ты мне там нужен» и «Что за хрень творится? Почему
я не могу от тебя отдалиться», изредка проваливался в сон.
Мне бы, блин, самому знать, что это
за связь такая. И, на самом-то деле, я был готов мириться с
грустью, которую испытывал, когда он далеко от меня отходил. А то,
что ему там было больно, одиноко и что-то ещё — уже, было всё
равно!
Лишь бы его рядом не было. Этого
молочного тирана.
Затем произошло следующее. Где-то из
глубины квартиры послышался кашель. Боря, который держал меня на
кухне, резко сорвался куда-то. С очень взволнованным лицом.
А кашель, который я услышал, был
каким-то слишком болезненным. Как будто кошка срыгивала шерсть.
Кошка? Шерсть? Откуда я знаю смысл и
значение этих слов?
Оставшись один, я попытался осознать
произошедшее.
Что происходит? Почему мне так не
повезло? И почему этот Боря так бесит?
Последний вопрос, впрочем, был самым
простым. Он бесил меня своей тупой прямолинейностью и своей
уверенностью в том, что он знает, как мне будет лучше.
Вопросы о своем неудачном
попаданстве внезапно отошли на второй план, уступив место
нарастающему раздражению. На кухне была открыта форточка. Мне
поддувало макушку.
Нормальный родитель, я уверен,
сделал бы всё, для моего комфорта, прежде чем уйти.
В голове мелькнула мысль о побеге,
но тут же разбилась о суровую реальность младенческого тела.
Двигаться получалось с трудом, а о том, чтобы покинуть корзинку, и
речи быть не могло. Оставалось лишь наблюдать и ждать.