Примерно на середине книги всё изменилось. Изменился почерк. На
смену чёткому и уверенному письму деда пришёл другой — размашистый,
с щегольскими завитушками, но какой-то нервный, неровный почерк
моего отца, Демьяна. И вместе с почерком изменилось всё
остальное.
Я начал методично, страница за страницей, отслеживать это
медленное пике в пропасть.
Сначала изменились расходы. Статьи «закупка материалов» и
«оплата подмастерьев» стали появляться всё реже. Зато появились
новые.
«Пир в честь именин боярыни Елены, моей супруги — 15
золотых».
«Покупка нового жеребца арабских кровей у заезжих купцов — 20
золотых».
«Новое шёлковое платье для супруги из столицы — 5 золотых».
«Неэффективное расходование средств, — диагностировал я. —
Резкий рост непроизводственных, имиджевых затрат. Он пытался
казаться богатым, а не быть им. Он тратил прибыль на поддержание
статуса, а не на реинвестирование в бизнес. Классическая ошибка
стартапа, который слишком рано поверил в свой успех».
Одновременно менялась и графа «Приход». Премиальные заказы
исчезли. Видимо, качество изделий отца не дотягивало до уровня
деда. Их место заняли мелкие, случайные подработки.
«Починка лемеха для старосты деревни — 5 серебряных».
«Заточка трёх кухонных ножей для трактирщика „Кривая кобыла“ — 2
серебряных».
«Новый засов на ворота соседу — 10 медяков».
Бизнес стремительно деградировал от элитного производства до
дешёвой ремонтной мастерской.
А потом появилась она. Первая запись, сделанная дрожащей рукой:
«Взял в долг у боярина Игната Медведева десять золотых до весны под
„божеский“ процент».
Я увидел, как этот маленький, мутный ручеёк долга превращается в
полноводную, грязную реку. Суммы росли. Появлялись новые записи,
одна отчаяннее другой. «Взял ещё двадцать золотых у Медведева,
чтобы отдать старый долг».
«Долговая спираль, — констатировал я. — Он пытался заткнуть
дыру в бюджете новыми кредитами. Гасил проценты по старым займам,
беря новые. Финансовая пирамида, построенная на одном человеке.
Фатальная ошибка управления».
Затем началось самое печальное. Распродажа наследия.
«Продана серебряная посуда из приданого Елены — 10 золотых».
«Продана библиотека деда, все книги в кожаных переплётах — 25
золотых».
«Проданы драгоценности боярыни Елены — 15 золотых».
Я буквально видел, как пустеют комнаты нашего дома. Это уже не
было похоже на бизнес-отчёт. Это была история медленной,
мучительной агонии, задокументированная в цифрах. И, несмотря на
весь мой цинизм, я почувствовал укол жалости к этому человеку,
моему новому отцу. К человеку, которого раздавило наследие его
гениального родителя.