— Ты кушай, кушай Егор Ляксандрыч, —
заботливо заворчал Митрич. — На-ка вот, Манин пирожок-от с мясом.
Утром, поди, не успел? — полюбопытствовал названный батя.
— Успел, как не успеть. Такую
вкусноту да не успеть, — улыбнулся я.
— А твоя-то? Поди не ела? Фигуру
блюдет? — блеснув хитрой улыбкой, как бы невзначай поинтересовался
дядь Вася.
— О, как, — настал черед удивляться
Степану Григорьевичу. — Неужто с фельдшеркой сладилось? Быстро вы….
— покачал завхоз головой. — В наше время такого не было… Ну да,
времена нынче такие, быстрые… — проворчал Борода чуть
осуждающе.
— Бери выше, — хохотнул Митрич. —
Чего там, Ляксандрыч, чудит?
— Чудит, — скривился я.
— А нога-то, нога? — затормошил меня
Беспалов.
— Фальшивка.
— Ты гляди, а? Ты гляди, говорю,
деваха какая, ум что твоя палата.
— Да какая палата? — Степан
Григорьевич переводил взгляд с меня на Митрича и обратно, мало что
понимая из реплик Беспалого.
— О, Григорич, тут такая знатная
история! Помогла-то моя настоечка, быстро на ноги болезную
поставила. Считай, за ночь и подняла! — хохотнул Митрич.
— А ну, стоп, — завхоз чуть
прихлопнул ладонью по столу. — Сказывай сначала.
— Дык, а я чего? Это вон Егор
Ляксандрыч пусть сказывает, как умудрился двух девиц охомутать.
Того и гляди, драка за нашего молодца начнется.
— Не начнется, — отмахнулся от такой
чести.
Рассказывать ни о чем не хотелось, о
мужики сообразили по третьему разу, и как-то незаметно вытянули из
меня всю историю.
— Короче, умаялся я по полной
программе, — закончил я свой рассказ. — Хуже всего, что эта дурында
умудрилась действительно повредить ногу.
— Это как же так? — Митрич от
удивления аж рот приоткрыл.
— А вот так, дядь Вася. Вот как
знал, что табуретку надо иди выкинуть, или первой починить. Ножки
подломились, ну и упала Лизавета вместе со стулом. Ума не приложу,
как ее угораздило связки под коленом растянуть. Но что есть, то
есть, теперь дня на три застряла, а то и на неделю.
— А фельдшерица чего?
— Вы о чем, дядь Вася? — не понял
я.
— Чего Гринева-то говорит? Никак в
сам деле сломала? — уточнил свой вопрос Митрич.
— Да не сломала, сказано: растянула,
— объяснил товарищу завхоз. — Чего ты непонятливый какой.
— Да понял я, понял. А чего,
настоечкой моей помазать, на барсучьем-то жиру, глядишь, к завтрему
утру опять все пройдет, — хитро улыбнулся дядь Вася.