— Читал, — солидно ответил Степна
Григорьевич.
— Ну и чего думаешь? — пытливо
затребовал дядь Вася.
— А чего тут думать? Партии виднее!
Да и то, верно все: на защиту страны всем миром подниматься
надобно. А то как было? — завхоз уставился на Митрича.
— Как? — чуть растерялся
Беспалов.
— А то не знаешь, — цокнул языком
Борода. — Вот ты мне скажи, разве справедливо, когда одни под
ружье, а другие в кусты, по всяким там убеждениям.
— Несправедливо, — согласился дядь
Вася.
— И по возрасту хорошо придумали. Со
школы в армию вот правильно, считаю. Там и мозги-то в порядок
приведут, и дисциплине опять же выучат. А вернулся и женись, и на
работу! Хочешь — учись, кто мешает.
— Так не мешает никто! — и тут
поддержал товарища Митрич. — Только думается мне, верно ли всех под
одну гребенку, разом? Оно ж как было… и четыре, и пять годков
службишка. Тут, как говорится, кто на что выучился. А теперича чего
все по два годка? И чего они за два-то годика выучат? Хорошо ежели
Устав.
— То ты брось, Василь Дмитрич, — не
согласился завхоз. — Армия выучит. Ежели надо, и вышивать научит.
Вот у нас, помню, старшина был. Зверь, а не старшина! Но — как отец
родной! Тут понимать надо политику партии. Ты глаза-то разуй. Кому
два годка, кому три. А как ученый, так и вовсе полтора годика.
Мужики продолжили обсуждать
армейские будни, я переключился на схему светильника. Проверил
размеры, количество необходимых деталей. Прикинул сколько
понадобится лампочек и проводов.
— Лучше с запасом, мало ли что, —
пробормотал вслух, исправляя цифру в заметках.
— А вот скажи мне, чего эта
неметчина все пырхается? А? Мало им, похоже, надобно еще разок
нахлобучить. Вот чего я тебе скажу! Давить их надо было всех, без
разбору, к ногтю и все тут! — возмущался Митрич.
Степан Григорьевич хмуро кивнул
головой, разлил по полному, друзья-товарищи подняли стаканы,
помолчали и выпили, не чокаясь.
— Говорю тебе, гидра фашистская
снова голову поднимает!
— Какая гидра? — буркнул завхоз.
— А такая! — навалившись на стол,
принялся объяснять дядь Вася. — Мне вона внучок рассказывал. Это,
понимаешь, змеюка такая, страшная. Ей голову рубишь, а заместо
отрубленной новая вырастает. Две, а то и три! Вот и немчура
проклятая так. С корнем драть надо с корнем!
— Брехня! — отмахнулся Борода.
— Брехня-то может и брехня, так то ж
сказка из книжки. А гидра эта фашистская она самая и есть! Верно
тебе говорю!