Александр Николаевич стоял у окна своего кабинета, наблюдая, как
тысячи людей в черном медленно заполняют пространство перед Зимним
дворцом. Их скорбь была театральной, показной — он видел это по
опущенным головам, по дрожащим от холода, а не от горя, рукам,
сжимающим свечи.
— Ваше величество, пора. — Граф Шувалов, начальник Третьего
отделения, стоял в дверях, бледный как смерть. Его изящные пальцы
нервно перебирали золотые часы на цепочке. — Процессия ждет. Гроб
уже вынесли.
Александр II медленно повернулся к зеркалу. Отражение показалось
ему чужим: глубокие тени под глазами, жесткая складка у рта,
преждевременная седина на висках. Всего три дня назад он держал за
руку умирающего отца, чувствуя, как тает в ладонях тепло, которое
еще держалось в костлявой ладони. Последние слова Николая пахли
выхарканной кровью и лекарствами: «Держи... держи все... как
я...»
— Какая погода? — спросил новый император, надевая черную
лайковую перчатку.
Ее кожа была холодной и скользкой, как трупная плоть.
— Метель, ваше величество. Ноль по Реомюру... Надо же, так
радовались ранней весне и вот же...
— Много скорбящих? — осведомился новый император.
— Меньше, чем ожидали.
Шувалов солгал, и Александр это знал. Весь Петербург высыпал на
улицы. Не столько из любви к покойному императору, сколько из
страха перед будущим — перед ним, новым, неизвестным еще царем.
Через час карета с гербами тронулась, сопровождаемая конным
конвоем из двадцати гвардейцев в парадных мундирах. Снег бил в
стекла, будто картечь. Внутри пахло кожей, ладаном и чем-то еще —
может быть, страхом?
Александр приоткрыл окно. Толпа стояла плотной стеной, лица
бледные, глаза пустые. Кто-то завыл по-собачьи. Кто-то упал на
колени, крестясь. Старуха в черном платке, по старому крестьянскому
обычаю, бросила под колеса ветку ели — как покойнику.
— Закройте, ваше величество, — шепотом сказал Шувалов, его
пальцы впились в поручень. В глазах графа читался настоящий ужас. —
Небезопасно.
***
Библиотека дворца тонула в полумраке. Лишь один канделябр
освещал массивный дубовый стол, заваленный картами и донесениями.
Фридрих Вильгельм сидел, уставившись в пустоту, когда потайная
дверь за книжным шкафом бесшумно открылась.
— Вы пришли, — король даже не повернул голову.
Человек в темном плаще, лицо которого скрывал капюшон, молча
положил на стол кожаный футляр.