— От нашего человека в Тюильри, ваше величество, — прошептал
он.
Фридрих Вильгельм разломил печать. Письмо было написано
невидимыми чернилами — он поднес его к свече, и на листе проступили
строки:
«Французский император подписал секретный договор с
Австрией. 200 000 штыков готовы выступить по первому требованию
Вены.»
Король сжал донесение так сильно, что бумага смялась.
— Значит, война на два фронта, — прошептал он.
— Если не на три, — таинственный гость наклонился ближе. —
Русский посол сегодня три часа провел у австрийского канцлера. Наши
источники в Петербурге сообщают о передвижениях войск к
границе.
Фридрих Вильгельм резко встал, опрокинув тяжелое кресло.
— Черт возьми! — его крик разнесся по пустым коридорам дворца. —
Они только что дрались друг с другом и вот теперь ополчились на
меня! Почему?! Зачем?!
Он подошел к окну, распахнул его — ледяной ветер ворвался в
комнату, задувая свечи. Берлин спал внизу, мирный и беззаботный, не
ведая, что его судьба, может быть, решается в эту самую минуту.
Ни обычные берлинцы, ни члены Тайного совета, ни сам король не
подозревали, что все это блеф. Хитрая дипломатическая игра. Интриги
разведок. Русские и не думали замиряться со своими врагами и уж
точно не собирались нападать на Пруссию.
Они только хотели, чтобы Пруссия напала на Австрию.
***
Именно здесь Провидение отвернулось от России.
Сначала — одинокий выстрел, резкий, как удар хлыста. Потом
второй. Третий. Карета дернулась, лошади встали на дыбы, форейтор
рухнул в снег с расколотым черепом. Александр увидел, как боковое
стекло треснуло звездой, услышал дикие крики:
— Бомба! Бомба! Спасай царя!
Но это была не бомба. Молодой человек в поношенной студенческой
шинели, с горящими как угли глазами, целился из револьвера
конструкции Шабарина прямо в Александра. Четвертый выстрел. Промах.
Пуля просвистела у самого царского виска, оставив после себя запах
серы.
— Ваше величество! Вниз! — Шувалов накрыл его своим телом,
тяжелым и теплым.
Карета рванула вперед. Сзади — топот сапог, крики, еще выстрелы,
потом... звенящая тишина.
Когда Александр вышел из кареты — рука предательски дрожала, но
он сжал ее в кулак. Перед ним развернулась странная картина. На
снегу, в лужице собственной крови, лежал тот самый студент.
Четверо жандармов держали его, как пойманного зверя. Кровь из
разбитого лица окрашивала снег под щекой в нежный розовый цвет. По
знаку царя, пойманного злоумышленника поставили на ноги.